Рассказы - [3]

Но Сахитов молчал — он стоял ни жив ни мертв, его била крупная дрожь.

Чеченец ухмыльнулся и без дополнительных предупреждений, без угроз и почти без паузы, резанул тесаком слева направо, глубоко врезая бритвенно заточенную сталь в живую плоть.

Голова рядового Пахомова откидывалась все дальше, удерживаемая чужой рукой за волосы, откидывалась уже противоестественно, как не могла, переламываясь назад. Из широко расходящего в стороны разреза упругими толчками, вперед и в стороны выхлестывала кровь.

— Мамочка моя… — испуганно всхлипнул кто-то рядом. Сахитов стоял окаменев, не сводя глаз с падающего вперед безголового туловища Пахомова. Туловище упало, заскребло в агонии ногами о землю.

Голова осталась в руке боевика. Он держал ее за волосы, высоко подняв вверх, и ухмылялся. Лицо на отсеченной голове еще не было мертвым, оно было розовым, почти живым, казалось, что оно еще гримасничает, еще пытается закричать.

— Нате, держите.

Боевик размахнулся и бросил голову в сторону блокпоста. Она ударилась о землю, прокатилась несколько десятков сантиметров, пачкая траву красным, и замерла. На боку. На щеке.

— Если вы не сдадитесь, так будет с каждым! — крикнул боевик, отступая за Русакова.

Возможно, если бы лейтенант не был ранен, он смог противостоять охватившему всех ужасу. Но он был ранен, он был под плащ-палаткой, и ему было все равно.

— Скажи им, Сахитов, скажи. Скажи, что мы согласны! — пробормотал кто-то, озвучивая общую мысль. — Скажи…

Сахитов ничего не сказал. Он не мог ничего сказать — у него спазмом перехватило горло. Он кивнул. И опасаясь, что его не поймут, закивал часто и быстро.

Блокпост сдался.

Боевики собрали оружие и боеприпасы, притащили на плащ-палатке лейтенанта.

— Он командир?

Солдаты кивнули.

— Хороший у вас командир. Лучше своих бойцов.

Лейтенант открыл глаза, увидел рядом бородатых боевиков с автоматами. И совершенно не испугался. У него не оставалось сил на страх.

Он открыл глаза и тут же закрыл их.

Его не стали мучить. К нему проявили милосердие. В единственно возможной на войне форме. Один из боевиков приложил к голове лейтенанта дуло автомата и нажал на спусковой крючок. Голова лейтенанта дернулась в сторону, и его не стало. Где-то там, на Тамбовщине, осталась его беременная жена, которая, возможно, очень быстро найдет себе другого мужа, который воспитает его ребенка. Но лейтенанту до этого уже не было никакого дела.

Пленников построили в две шеренги.

— Там кто был? — спросил командир боевиков, показывая куда-то влево.

Все молчали, глядя в землю.

— Кто оттуда стрелял? Или мы сейчас всех!..

Кто-то глазами указал на стрелявшего слева пулеметчика.

— Это ты? Ты знаешь, что ты убил моего брата? Знаешь?!

Пулеметчик, насупившись, молчал. Пулеметчик был еще почти мальчик, с коротко стриженной головой, тонкой, болтающейся в широком воротнике шеей и большими, ярко-розовыми губами. Его призвали, всучили в руки пулемет и приказали прикрывать огнем левый фланг.

— А ну — пошел! — толкнул боевик пулеметчика из строя и ударами приклада в спину погнал к ближайшим кустам.

— Не надо, пожалуйста, не надо, — одними губами шептал пулеметчик. — Я не хотел, я не знал…

Они скрылись за листвой. Звука выстрела слышно не было. Были слышны какие-то неясные вскрики и хрипы. Через несколько минут боевик вышел, вытирая нож о листву.

Его брат был отмщен. Кровь смыла кровь.

— А ну — пошли!

Пленных разобрали по семьям. Русаков достался боевику, который стрелял ему под ноги, который убил Пахомова.

Боевика, который стрелял ему под ноги, звали Мурат. В деревне его встречали как героя. Ему жали руку старейшины, на него заглядывались девушки. Он защитил свою Родину, убил нескольких неверных и остался жив.

Мурат подарил своего пленника своему отцу.

— Будешь смотреть за скотиной и помогать в огороде, — сказал отец Мурата. — Работать будешь много. Будешь работать хорошо, будешь хорошо есть. Если попытаешься сбежать — умрешь.

Сергей работал хорошо. Но тем не менее через полгода его продали другому хозяину. Новый хозяин строил дом, и ему нужен был подсобный рабочий. Нанимать рабочие руки со стороны выходило дороже, чем если купить себе русского пленника.

Сергей копал ямы, мешал раствор, убирал мусор. Постепенно он научился довольно сносно класть кирпичи и штукатурить стены. И хозяин стал посылать его работать на стороне.

А потом на ту же сторону продал, причем дороже, чем купил, так как продавал уже строителя. Новое место было не сахар. Вкус которого Сергей давно забыл. На новом месте Сергей работал в бригаде себе подобных. Они работали в горах, сооружая бункеры и какие-то укрепления. Новое место было плохо тем, что за невыполнение нормы здесь били. Били публично и жестоко. Несколько раз били и Сергея. За то, что он заболел и работал вполсилы, за то, что допускал в работе брак.

В бригаде поговаривали, что после того, как они закончат работу, их убьют, чтобы они никому ничего не могли рассказать. Но Сергей в это не верил. Они не могли никому ничего рассказать, так как не знали, где и что строили. А самое главное — они стоили денег, а чеченцы деньгами не разбрасывались, деньги уважали.