Рассказы и повести - [12]

Как надёжно капитану — так называют командира корабля в заграничных аэропортах, когда рядом с тобой знающие своё дело, понимающие тебя с полуслова и чётко выполняющие твои команды люди, выполняющие твои команды, подмечают и вовремя подскажут о необходимых действиях. Когда пять человек единое целое. Они рядом с тобой, плечо к плечу. Справа дублирует все твои действия второй пилот. Андрей Сологуб — бортинженер за спиной второго пилота, спокойно как всегда, докладывает, что все системы и двигатели работают нормально, топлива достаточно. Штурман между мной и вторым пилотом делает своё дело и ещё следи правильно ли мы выполняем его команды по выдерживанию курса. Бортрадист за моей спиной, он сейчас — мой голос, от моего имени ведёт все переговоры с диспетчером. Он переживает, пропускает через себя всю сложность ситуации. Думает: «Чем я могу помочь», понимает какая огромная ответственность сейчас лежит на пилотах. Снова принял погоду Гаваны и молча, чтобы не отвлекать никого подал мне бланк. Погода хорошая, тихая, температура +35ºС. Но у нас пока сложная обстановка. Несёмся на встречу грозе — первому врагу пилотов.

Докладываем Гаване о наших условиях полёта, просим занять минимально-безопасный эшелон. Разрешение получено. Продолжаем снижение на минимально-разрешённую высоту. Наконец оказываемся ниже тёмной бахромы облаков. Полёт стал спокойнее, видимость улучшилась. Внизу чёрное бушующее море, от поверхности которого, бешеные порывы ветра поднимают то в одном, то в другом месте сказочные столбы воды, они уходят в тучи, что бы снова вылить её в море. Это были водяные смерчи.

Периодически всё освещается от разрядов молний, но они не зигзагообразные, а стекают с туч в виде огненных жгутов к поверхности моря и так в течение нескольких секунд, словно вольтовая дуга. Хочется отвернуть, однако штурман командует: «Держать курс или в право 15º, влево 20º». Прильнув к тубусу локатора, он среди множества засветов над нами находит безопасный курс.

Пилотируем самолёт в ручном, точнее в штурвальном режиме, автоматика не выдерживает болтанки, лишних разговоров нет, в кабине тишина. Однако эта тишина и заставляет всех быть в огромном напряжении. Капли пота струятся по лицу штурмана Жени, да и у меня со вторым рубашки потемнели от пота. Виктор — радист из-за спины подаёт полотенце и говорит: «Кажется скоро выйдет на простор», пытается как-то снять напряжение.

Время застыло, кажется, что так боремся со стихией. Хотя прошло не более десяти минут как вошли в облака. Наконец стало светлеть, тучи становятся белее и уходят выше и выше от нас, дождь прекратился. Впереди чистое небо, ласковое солнце уже светит в кабину, как бы прося прощение за то, что природа натворила на нашем пути. Потоки света ослепляют нас, неся в наши души чувство радости, что мы частица огромного многообразного мира и он в какой-то степени подвластен нам.

Доложили диспетчеру, что облачность закончилась, условия хорошие и с его разрешения заняли эшелон 4500 метров. Море отступило, под крылом берега Кубы, впереди Гавана. И вот уже огромное синее небо вокруг нас, его словно вымыли водами Карибского моря. Всё стало чисто и ярко, земля словно вычищенный ковёр. В кабине стало светло и уютно, исчезла напряжённость у членов экипажа на их лицах улыбки счастливых людей.

Всё обошлось хорошо для нас и 150 пассажиров — «рыбаков». В Панаме представитель авиакомпании «Кубана» сказал: «Повезёте рыбаков». Все немолодые, крепкие парни, среди которых было немало раненных и перебинтованных.

Нужно сказать, что такие условия у пилотов тяжёлых транспортных кораблей бывают крайне редко, а может и не бывают. Просто переносится время вылета или заранее уходят на запасной аэродром. Нечто подобное я испытал много лет спустя. Это было в Африке, на экваторе, при заходе на посадку в Уганде над озером Виктория. Но там было всё гораздо проще, хотя разрядом молнии разбило обтекатель локатора. Это так же район экстремальных метеоусловий.

Выключены двигатели, выходят пассажиры их встречают прямо у трапа жёны с детьми, невесты и родные. Наверное давно не были дома, выполняли важные дела.

Кажется нет сил подняться с кресла, чувствуется усталость, нервное напряжение, от физических нагрузок, которые мы испытали со вторым пилотом Анатолием Бакиным, борясь со стихией. Становится понятным как трудно было пилотам 20-50-х годов прошлого века летать на небольших самолётах, не имеющих локаторов с примитивным навигационным оборудованием. Но они справлялись, их опыт и умение переданы следующим поколениям пилотов, и мы тоже их продолжатели. И на нашу долю иногда выпадают те испытаниях, которые они повседневно испытывали.

В этот момент хочется поделиться, рассказать как сумели пробиться через ливни и грозы, водовороты воздушных потоков, поднимающих и бросающих самолёт на сотни метров. Поведать о неистовой схватке с природой. Об ощущениях после такого полёта, когда происходит переоценка окружающего мира. Это тот момент, когда душа пилота открыта.

Но кому рассказать? Кто может понять глубину, смысл лётного труда? Что даже такие моменты оставляют в душе лётчика восторг и радость, как у бегуна, преодолевшего первым дистанцию или у штангиста, взявшего предельный вес. Понять это может только пилот, прошедший через это или отлетавший не один десяток лет, которому по ночам сняться одни и те же сны — полёты. А нас зачастую встречает представитель, чиновник, далёкий от лётного труда, основной заботой которого является коммерция.