Рассказы и повести - [23]

«Как вовремя подвернулась Крюкова!» – подумала девушка.

Недостающую сумму одолжила ей Полина Семеновна. Тетка подгребла все свои сусеки, как она выразилась, ради счастья племянницы.

– Тетя Полечка,– заверила ее Нина,– за мной самый дорогой подарок. После свадьбы.

– Ладно, ладно,– отмахнулась Вольская-Валуа.– Для меня главный подарок – твое замужество, твое счастье…

Зачем на самом деле нужны были Нине деньги, она тетке не открыла.

Когда Мажарова показала своей подруге Вере кольцо с изумрудом и пригласила ее на помолвку, та обрадовалась.

– Я так тебе завидую, Нинка, так завидую! Антон все уши прожужжал про Сергея Николаевича… Такой представительный. И с положением…

– Значит, ты была у Антоши? – спросила Нина.

– Да… Отрывной парень!

– Смотри, берегись,– шутливо погрозила ей Мажарова.– Антон известный Дон-Жуан в городе.

Вера усмехнулась:

– На что ты намекаешь? Нет, со мной не пройдет…

Между тем Вольская-Валуа вела с Сергеем Николаевичем «светский» разговор, незаметно стараясь выпытать, сколько у него комнат, где дача, есть ли родня. Близких родственников у Виленского не было. А по поводу квартиры и дачи он сказал:

– Вот приедете погостить, сами увидите. Главное, Полина Семеновна, теперь в доме будет хозяйка…

– Что верно, то верно,– согласилась Полина Семеновна.

Ей льстило, что Виленский говорил с ней запросто и вообще не заносился.

Сергей Николаевич рассказал о своем детстве. Вырос он в семье скромного служащего. Всегда и всего добивался сам. И совсем покорил Полину Семеновну, открыв, что мальчишкой мечтал стать клоуном.

– Признаюсь честно, до сих пор люблю цирк,– сказал он.– Конечно, не так наивно, как в детстве. Понимаю, что чудеса там вовсе не чудеса… Все эти факиры, чудо-богатыри, сгибающие подковы и жонглирующие гирями… Но красочно и празднично…

– Насчет богатырей вы зря,– даже несколько обиделась Вольская-Валуа.

– Полноте,– улыбнулся Виленский.– Подковы и гири наверняка бутафорские…

– Да нет же,– заволновалась Полина Семеновна.– Самые настоящие! Из железа! Уж что-что, а силачи в цирке подлинные. Поверьте мне как ветерану циркового искусства.

– Да? – искренне удивился Сергей Николаевич.

– Я вам говорю! Мне не раз приходилось выступать в одной программе с Жеребцовым. О, это был известный силач! Одно его имя на афише – и в цирке полный аншлаг. Так вот, он поднимал платформу с двумя быками! А это, уважаемый Сергей Николаевич, почти тонна! Как обманешь, если быки живые?

– Но ведь это же за пределами человеческих возможностей!

– Как видите, нет. И потом, тренировка…

– Ну и как же он достиг таких успехов, этот Жеребцов? – поинтересовался Виленский.

– Вот этого я не знаю. Но читала, что в Древней Греции атлеты тренировались так: начинал силач поднимать бычка, как только тот родился. Каждый день. И так до его повзросления. Рос, тяжелел бычок, росла и сила у атлета…

Их беседу прервал приход Антона. Полина Семеновна оставила мужчин одних и поспешила на рынок.

Ремизов долго мялся, прежде чем спросить.

– Сергей Николаевич, Нина вам ничего не говорила по поводу меня?

– Говорила,– кивнул Виленский.-Хотите в столицу?

– Есть такая мечта,– скромно потупился Антон.

– И правильно! – похвалил Сергей Николаевич.– Плох тот солдат, который не мечтает стать генералом… Но вы, если говорить честно, не рядовой певец, поверьте…

– Вы так считаете? – взволнованно спросил солист «Альбатроса».

– Я слышал столько различных шансонье. И наших, и зарубежных… У вас талант, Антон. И вы имеете полное право рассчитывать на признание.

– А вот приходится развлекать пьяную публику! – в сердцах произнес Ремизов.

– Ну, этого стыдиться не надо,– подбодрил его Виленский.– Один ныне известный композитор тоже начинал играть в ресторане. Теперь звезды эстрады почитают за честь исполнять его песни.

– Наверное, кто-то когда-то помог ему…– вздохнул солист «Альбатроса».– А у меня, увы, никого…

Виленский некоторое время размышлял, потом сказал:

– А вы знаете, я могу поговорить с приятелем. Он на Центральном телевидении играет далеко не последнюю роль…

– Сергей Николаевич,– взмолился Антон,;– если вам не трудно…

– Надо тебе помочь, надо,– как бы сам себе сказал Виленский.– Кто-то из писателей точно заметил: таланты надо поддерживать и бережно растить, а серость сама себе пробьет дорогу… Вот что, дружище,– похлопал он Ремизова по плечу,– чтобы этот разговор не остался втуне, скажи Роберту Ивановичу, чтобы он обязательно напомнил мне в Москве о тебе. Пусть теребит, не стесняется, так и передай…

– Непременно, Сергей Николаевич,– захлебываясь от счастья, проговорил Антон.– Непременно скажу, Роберт Иванович и сам считает, что мне нужно расти… Вы не можете себе представить, как я благодарен вам… Спасибо, от всей души спасибо!

– Благодарить будешь, когда переберешься в Москву,– улыбнулся Виленский.– Только не забудь пригласить на свой первый сольный концерт в столице…

– Да я… Я…– Солист «Альбатроса» не находил слов благодарности.

От Виленского он улетел буквально на крыльях надежды.

Весь дом обсуждал известие, что у Мажаровой состоится помолвка. Сведения эти распространила Крюкова, хотя Полина Семеновна сообщила ей о предстоящем событии «по секрету». То, что помолвка действительно будет иметь место, красноречиво подтверждали запахи, доносящиеся из квартиры Мажаровых.