Рассказы - [137]

— Всё ты знаешь. Ты подслушивала, — без тени сомнения сказал Андрей Валентинович.

— Я нахожусь в своём мире, — заявила кошка, — и имею право делать в нём всё, что захочу. В отличие от этой шмары в розовых штанах.

— Так это правда, что скандалить с Зиной начала ты?

— Я не намерена это обсуждать в таком тоне, — отрезала Пен.

— Скажи мне только одно, — попросил профессор. — Ты сама сказала, что Дем тебе не нужен… в смысле, как мужчина.

— Дем мой! — выпрямилась Пен во весь свой невеликий рост. — Я его не отдам. Никому. Никогда. Ни за что, — она шмыгнула розовым носиком и заплакала. — Потому что… кроме него… я никому не нужна…

Профессор растерялся.

— Ну что ты, что ты, — начал он бормотать какую-то чушь, — тебя все любят…

— Кто все?! — взвизгнула кошка. — Даже ты… ни разу… не погладил…

— Но это же неприлично! — ляпнул Пенсов.

Кошка спрыгнула со стола и исчезла под ним.

Профессор почувствовал, как что-то трётся об его ногу.

— Вот, — сказала Пен, вылезая из-под стола. — И не смей меня гонять, слышишь?

— Но как же, как же… — лепетал Пенсов, неловко опускаясь на колени и беря кошку на руки.

Пен дотянулась до его лица и лизнула его губы острым язычком.

— Ты же меня совсем не знаешь, — профессор чувствовал, что он несёт какую-то чушь чушь, но остановиться не мог. — Я старый. Со мной неинтересно…

— Папа, я любила тебя всю жизнь, — сказала Пен.

— Код этот дурацкий! — в отчаянии закричал профессор. — Ты же кошка!

Пен вырвалась из его объятий и упала на пол. Колыхнулся воздух.

С пола встала тоненькая блондинка с огромными зелёными глазами. Одежды на ней не было.

Взгляд профессора сам собой приклеился к маленьким упругим грудкам.

— Код этот дурацкий, — сказала девушка, — я давно сломала. А Дему не говорила, чтобы не приставал.

Пенсов сделал последнюю попытку.

— Но ты же моя дочь! — прошептал он, пытаясь сделать шаг назад. Ноги не слушались.

— Папа, ты спятил, — нежно сказала Пен, обнимая его и подталкивая к дивану. — У тебя всю жизнь был сын.

* * *

— И всё-таки, — сказал Пенсов через три часа, — не называй меня «папой».

— Папа, я всегда буду называть тебя папой, — сообщила Пен, прижимаясь к его голому предплечью.

— Почему? — вяло поинтересовался Пенсов.

— Потому что я так хочу, — логично объяснила Пен.

— Знаешь, дочка, ты невыносима, — вздохнул профессор.

— Никогда не называй меня дочкой, — потребовала Пен.

— Почему? — снова спросил Пенсов.

— Потому что мне это не нравится, — столь же логично объяснила Пен. — Папа с дочкой — это какой-то инцест. Фу, гадость. Кстати, я намерена взять фамилию Дементьева.

Они лежали на диване, кое-как прикрытые профессорским халатом. Халат медленно сползал на пол.

— А просто папа — это ничего? — пробормотал профессор, борясь с дремотой.

— Папа, ты засыпаешь, — Пен извернулась и легонько куснула его за плечо. — Между прочим, ты лежишь в постели с прекрасной юной девушкой. И спишь. Не стыдно?

— Старенький я уже, — проворчал Пенсов. — Я этого знаешь сколько лет не делал?

— Могу себе представить, — последовал ещё один лёгкий укус. — Придётся мне заняться твоим здоровьем. Не переживай, папа, лет триста ты ещё протянешь без серьёзного вмешательства. Дай ухо.

— Ой, — только и сказал Пенсов, когда маленькие острые зубки прокусили мочку.

— А вот и не больно, — Пен провела пальцем по профессорскому носу. — Зато теперь будешь пободрее.

— Эти ваши хитрые штучки, — Пенсов и в самом деле почувствовал, что дремота куда-то испаряется, усталость исчезает, а интересы смещаются в область ниже поясницы.

— Нет-нет-нет, — Пен чуть отодвинулась, насколько позволял диван. — Не сразу. Надо же тебя помучить.

— За что? — спросил профессор, борясь с подступившим желанием накинуться на Пен как лев на овцу.

— За то, что ты всю жизнь не обращал на меня внимания, — заявила нахалка.

— Но тебя же не было! — возмутился Пенсов.

— Это не оправдание! И ещё ты подмышки не бреешь. От тебя как от козла несёт.

— Хм, — Пенсов кое-что вспомнил, — не то чтобы у меня было много женщин…

Пен напряглась всем телом.

— …но не помню ни одной, у которой главное женское место пахнет кофе, — закончил профессор, безуспешно пытаясь дотянуться до этого самого места.

— Тебе не нравится? — последнее Пен произнесла с едва заметной ноткой беспокойства. — Я могу убрать кофе.

— Нет-нет, оставь. Просто теперь у меня будет вставать от одного вида кофейной чашки, — неуклюже пошутил Пенсов.

— Вот ещё, — фыркнула девушка. — Вообще, я обиделась. — Она чуть приподнялась, делая вид, что переворачивается на другой бок.

— И на что же ты обиделась? — профессор чуть помог ей перевернуться.

— А ты сам подумай, — надула губки Пен.

— Наверное, на то, что я слушаю твою болтовню, а не занимаюсь тобой, — догадался профессор и попробовал исправить оплошность.

— Ой! Ну подожди! Я так не хочу! Дай, я сама! — халат упал на пол, и торжествующая Пен вскарабкалась на торс Пенсова.

— Я не помешала? — прозвучал исполненный холодной иронии женский голос.

— Зина, уберись! — зарычал Андрей Валентинович..

Пен издала нечленораздельный возмущённый вопль и попыталась ухватить упавший халат, но не дотянулась.

— Простите, но я имею на это право. Я всего лишь хотела дать вам понять, что чувствует женщина, которую разглядывают в подобные моменты. Если учесть, что здесь находится половина режиссёра известного фильма с моим участием…