Рассказы - [20]
На сегодня синоптики объявляли ветренную холодную и штормовую погоду и чайки вряд ли могли проводить военных моряков далеко в море.
08.1989.
Ослепительная белизна ее стройных и длинных ножек потрясала обращенные к ней взоры прохожих. Нежность и грациозность походки очаровывала всех, кто хоть чуточку разбирался в девичьей красоте. Гармоничность фигуры выразительно дополнялась несколько исхудалыми, узкими бедрами. Она не шла, а плыла. Маленькое личико почти не двигалось. Лишь глаза вдумчиво устремлялись вдаль, будто в небытие, запредельность, прозревая невидимое. Небольшие нос и рот подчеркивали их загадочность и таинственность. Божественная!
По улице разносилась мелодия: ”Ах, какая женщина, какая женщина, мне бы такую”.
– Боже мой, догнать бы ее, взять на руки, обнять что есть сил.
– Оставь! Будто не знаешь, что такие кусаются!
– Да ты посмотри! Это же само божество! Прости, но я все же пойду за ней.
– Перестань!
– Бегу. Видишь, уходит. Вечером позвоню.
– Но ведь она не твоя!
– Ну, так я узнаю, чья!
Она очень быстро обнаружила преследователя, решила тотчас же оторваться и резко завернула за угол. Тщетно. Уйти не удавалось, даже спасаясь бегством. Его очарованность оказалась быстрее ее нежных ног. Она добежала до недавно окрашенной в светло-голубое ограды, почти взлетела на нее, чуть помедлила, примериваясь, и, удержавшись, спрыгнула на другую сторону.
– Ах, какая досада!- воскликнул преследователь. Он безуспешно толкался в деревянную стену, и проклинал свою “везучесть”. Потеряв надежду хотя бы увидеть еще раз беглянку, понурившись, побрел вдоль ограды. Судьба, сжалившись над ним, сочуственно выбила в брусе неровную форточку.
Из мусорного бака в него пристально вглядывались уже знакомые глазки беглянки. Убедившись в своей безопасности, она самодовольно и неторопливо прибегала к извечному ”мяу, мяу”.
– Какая она все же породистая!- досадовал преследователь. Вот бы ее изловить и унести домой. Но ведь если сделать это насильно, то может и впрямь исцарапать. Или хотя бы котеночка ее достать. Говорят, кошки хорошо снимают давление, а у матери оно бывает порой такое высокое! Впрочем, и ее придется, наверно, уговаривать. И чего это я затеял?!
– Ачико, это ты?-спросила мать, услышав, как хлопнула входная дверь.
– Да, мама, я!
– Где ты, сынок, до сих пор? Сколько можно тебя ждать?!
– Никто не приходил, ма, или, может, звонил кто?
– Нет, родненький, нет, садись кушать, я уж тебя не дождалась.
Арчил сидел у окна и вдумчиво вглядывался с высоты шестого этажа в небольшой двор перед его крупнопанельным домом. Вокруг, рядом, напротив жались и высились современные жилые восьмиэтажки.
– Лучше ужасный конец, чем ужас без конца,- перебирал Арчил в уме всевозможные варианты продолжения своей трудовой деятельности.
Новый шеф послал запрос и добился согласия на перевод Арчила на его старую работу, а сам укатил в продолжительную командировку в один из европейских городов на международный симпозиум. На старой работе, получив эту информацию, подсуетились, захлопотали в надежде оставить Арчила у себя насовсем и стали всячески хлопотать по этому, хотя официально добро на его перевод было отдано.
И вот уже порядком давно Арчил пребывал без официальной работы, хотя посещал обе работы, порой даже в один день.
С последней работы Арчил не прихватывал с собой даже листочка, оставлял там все отчеты, расчеты, статьи, выходящие из его рук, а на прежней у него не было даже стола.
– Новая трудовая жизнь начнется с новых листочков,- думал он, смакуя момент, когда совсем распрощается с недалеким прошлым, почти еще настоящим. Хоть расставание виделось почти болезненным, потому что он любил свой коллектив и даже замечал ответную симпатию к себе.
– Не клеится здесь работа, и все! За окном новые времена, пожалуй, нужно примериться к ним и вписаться,- убеждал он себя, все идет своим чередом и в общем к лучшему.
Но и, конечно же, последнюю точку в решении поставила Кетино. Он не мог постичь тайны ее окончательного “нет” и терялся в догадках.
– Что это было?-недоумевал он,- И чего она вдруг отвернулась от меня?
Рано или поздно это должно было произойти. В один прекрасный момент равенство тождеств нарушилось, и он сделал шаг, увы, в неправильном направлении, перешел за черту, после коей начинался внутренний мир.
За красочностью ее внутреннего мира, открывшегося его взору, он даже не услышал и не заметил, как за ним захлопнулась дверь. Да, войти в этот мир было куда проще, чем выйти из его многочисленных лабиринтов, хотя в общем туда и не очень-то настоятельно приглашали и проникнуть удалось с немалым трудом и мытарствами.
Стоило ли, однако, забираться в красочный лабиринт, чтобы потом заблудиться в нем и погибнуть от изнеможения? Стоило ли ради него терять себя и приобщаться к неизвестному, загадочному, не прогнозируемому?
Ему крупно, как он считал, повезло, он попал на удачный круг и под конец вышел к той же черте, откуда и исходил, начинал свой путь. Cработала внутреняя система сигнализации и самозащиты, сама же изгнавшая инородное тело прямо через входную дверь. Конечно, кое-что в этой системе ему удалось уловить, разобраться, далеко не все ему одинаково пришлось по душе, но в целом, признался он себе, в нутре японской техники и внутреннем мире женщины копошиться – пусть даже разгуливать экскурсантом по самым привлекательным их достопримечательностям – занятие малопривлекательное, и небезопасное.
“ Поэзия – призвание моё, моё предназначение, То, ради чего с небес на землю, командировала меня судьба.” “Сущность моя есть – моя боль и мои чувства, без которых я, далеко не я.” Самсон Гелхвидзе “СПЛОШНОЕ СЕРДЦЕ ГУДИТ ПОВСЕМЕСТНО” (От редактора) Эти слова Владимира Маяковского как нельзя более подходят для характеристики стихотворений и поэм Самсона Гелхвидзе, впервые предстающего перед читателями в качестве поэта. “Первой ласточкой” на книжной полке художественой литературы явился сборник рассказов “Торговцы болью” (Тбилиси, 2002), а теперь видим пробу пера в стихотворчестве.
Семья — это целый мир, о котором можно слагать мифы, легенды и предания. И вот в одной семье стали появляться на свет невиданные дети. Один за одним. И все — мальчики. Автор на протяжении 15 лет вел дневник наблюдений за этой ячейкой общества. Результатом стал самодлящийся эпос, в котором быль органично переплетается с выдумкой.
Действие романа классика нидерландской литературы В. Ф. Херманса (1921–1995) происходит в мае 1940 г., в первые дни после нападения гитлеровской Германии на Нидерланды. Главный герой – прокурор, его мать – знаменитая оперная певица, брат – художник. С нападением Германии их прежней богемной жизни приходит конец. На совести героя преступление: нечаянное убийство еврейской девочки, бежавшей из Германии и вынужденной скрываться. Благодаря детективной подоплеке книга отличается напряженностью действия, сочетающейся с философскими раздумьями автора.
Жизнь Полины была похожа на сказку: обожаемая работа, родители, любимый мужчина. Но однажды всё рухнуло… Доведенная до отчаяния Полина знакомится на крыше многоэтажки со странным парнем Петей. Он работает в супермаркете, а в свободное время ходит по крышам, уговаривая девушек не совершать страшный поступок. Петя говорит, что земная жизнь временна, и жить нужно так, словно тебе дали роль в театре. Полина восхищается его хладнокровием, но она даже не представляет, кем на самом деле является Петя.
«Неконтролируемая мысль» — это сборник стихотворений и поэм о бытие, жизни и окружающем мире, содержащий в себе 51 поэтическое произведение. В каждом стихотворении заложена частица автора, которая очень точно передает состояние его души в момент написания конкретного стихотворения. Стихотворение — зеркало души, поэтому каждая его строка даёт читателю возможность понять душевное состояние поэта.
О чем этот роман? Казалось бы, это двенадцать не связанных друг с другом рассказов. Или что-то их все же объединяет? Что нас всех объединяет? Нас, русских. Водка? Кровь? Любовь! Вот, что нас всех объединяет. Несмотря на все ужасы, которые происходили в прошлом и, несомненно, произойдут в будущем. И сквозь века и сквозь столетия, одна женщина, певица поет нам эту песню. Я чувствую любовь! Поет она. И значит, любовь есть. Ты чувствуешь любовь, читатель?
События, описанные в повестях «Новомир» и «Звезда моя, вечерница», происходят в сёлах Южного Урала (Оренбуржья) в конце перестройки и начале пресловутых «реформ». Главный персонаж повести «Новомир» — пенсионер, всю жизнь проработавший механизатором, доживающий свой век в полузаброшенной нынешней деревне, но сумевший, несмотря ни на что, сохранить в себе то человеческое, что напрочь утрачено так называемыми новыми русскими. Героиня повести «Звезда моя, вечерница» встречает наконец того единственного, кого не теряла надежды найти, — свою любовь, опору, соратника по жизни, и это во времена очередной русской смуты, обрушения всего, чем жили и на что так надеялись… Новая книга известного российского прозаика, лауреата премий имени И.А. Бунина, Александра Невского, Д.Н. Мамина-Сибиряка и многих других.