Рассказы - [5]

Бланш, в свою очередь, тоже было о чем подумать, и прежде всего об отце; потом мысли ее перенеслись на молодого республиканского генерала с приятной внешностью и мягким голосом. Все происходящее казалось ей сном. Она ходила по комнате, желая удостовериться, не приснилось ли ей это, останавливалась около зеркала и убеждалась, что видит именно свое изображение; затем она заплакала, осознав свою беспомощность; мысль о смерти, об эшафоте даже не приходила ей в голову, Марсо ведь сказал ей своим мягким голосом: «Я вас спасу!»

Да и потом, почему она, так недавно появившаяся на свет, должна умирать? Она ведь красива и безобидна, зачем кому-то требовать ее голову и ее кровь? Бланш едва верилось, что ей недавно грозила опасность. Отец — другое дело, он главарь вандейцев, он сам убивал и может быть убит, но она, бедная юная девушка, еще не вышедшая из детского возраста... О! Далекая от мысли о печальных предзнаменованиях, она хотела видеть жизнь прекрасной и радостной, а будущее — бесконечным. Война окончится, и опустевший замок вновь обретет своих хозяев. Однажды уставший молодой человек попросит в нем приюта; ему будет года двадцать четыре—двадцать пять; голос его будет мягок, а волосы белокуры, на нем будет генеральский мундир, он надолго останется в замке... Мечты, мечты... Бедная Бланш!

В юности горе представляется столь чуждым жизни, что кажется, будто к нему невозможно никогда привыкнуть; какие бы печальные мысли ни приходили в голову, они быстро уступают место улыбке. Это все потому, что жизнь в этом возрасте видится лишь на горизонте, а у прошлого еще не было времени заставить сомневаться в будущем.

Марсо тоже грезил, но он уже многое видел в жизни; ему были известны присущие тому времени политическая непримиримость и революционная требовательность; он искал способ спасти Бланш, пока она спала. Ему показалось, что существует лишь один выход — лично сопроводить ее в Нант, где жила его семья. Три года он не видел ни матери, ни сестер и, находясь всего в нескольких льё от них, считал вполне естественным попросить у главнокомандующего отпуск. Он остановился на этом плане. Едва забрезжил день, Марсо отправился к генералу Вестерману и без труда получил от него разрешение на отпуск. Он хотел воспользоваться им немедленно, не подумав даже, что для Бланш отправляться в такое время было слишком рано, но следовало получить вторую подпись на отпускной — народного представителя Дельмара, приехавшего всего лишь час назад с экспедиционным отрядом и отдыхавшего в соседней комнате. Главнокомандующий обещал, как только тот проснется, отослать ему бумагу на подпись.

У входа в гостиницу Марсо встретил генерала Дюма, искавшего его. У них не было тайн друг от друга, и вскоре Дюма знал все подробности ночного приключения. Пока готовился завтрак, Марсо прошел к своей пленнице, уже справлявшейся о нем. Он предупредил ее о предстоящем визите своего друга, и тот не замедлил представиться ей; с первых же его слов беспокойство Бланш исчезло, и после непродолжительной беседы она ощущала лишь легкое смущение, вполне естественное для молодой девушки, попавшей в общество двух едва знакомых ей мужчин.

Только они собрались сесть за стол, как отворилась дверь и на пороге появился народный представитель Дельмар.

Едва ли у нас было время в начале этого повествования сказать несколько слов об этом новом персонаже.

Он был одним из тех людей, кого Робеспьер использовал как приставку к своей руке, чтобы дотянуться до провинции; эти люди полагали, что они поняли его метод духовного возрождения страны, поскольку он говорил им: «Надо возрождать!», и в их руках гильотина была не столько разумна, сколько деятельна.

Появление Дельмара показалось Бланш угрожающим и повергло ее в трепет еще до того, как она узнала, кто он.

— Ну-ну, гражданин генерал! — обратился он к Марсо. — Ты уже собрался нас покинуть? Но ты так себя замечательно проявил этой ночью, что я ни в чем не могу тебе отказать; однако я несколько сердит на тебя за то, что ты упустил маркиза де Больё. Я обещал Конвенту, что отошлю ему голову маркиза.

Бланш застыла как статуя, побледнев и похолодев от ужаса. Марсо с самым непринужденным видом заслонил ее собой.

— Но что отложено — еще не потеряно! — продолжал народный представитель. — У республиканских ищеек прекрасный нюх и хорошие зубы, мы нападем на его след! Вот твое разрешение на отпуск, — прибавил он. — Все в порядке, можешь ехать когда угодно, но перед этим я предлагаю позавтракать вместе у тебя: не хочется расставаться с таким храбрецом, не выпив с ним за спасение Республики и за истребление мятежников.

В том положении, в котором находились оба генерала, подобное проявление уважения к ним было им совсем нежелательно; Бланш в какой-то степени овладела собой. Все уселись за стол, и девушка, чтобы не оказаться напротив Дельмара, вынуждена была сесть рядом с ним. Она отодвинулась насколько могла, чтобы не прикасаться к нему, и постепенно успокоилась, заметив, что народный представитель интересуется едой гораздо больше, чем сотрапезниками. Тем не менее время от времени с уст этого кровожадного человека слетали слова, бросавшие в дрожь молодую девушку, но в остальном никакая непосредственная опасность ей, по-видимому, не угрожала, и генералы надеялись, что Дельмар их покинет, так и не обратившись к ней непосредственно. Отъезд послужил для Марсо предлогом, чтобы сократить время завтрака; трапеза близилась к завершению, и все вздохнули свободнее, как вдруг на городской площади, расположенной напротив гостиницы, раздался ружейный залп; генералы схватились за оружие, находившееся при них, но Дельмар их остановил.