Рассказы - [47]

— Да! Да! Вот как мы, провансальцы, карамболем играем с этими зверюшками!

Ничего не скажешь, карамболь, был сыгран на славу: пуля вонзилась за ухом. Даже Мона, Бертелен или Мильде не смогли бы выстрелить более метко.

Бернар пришел последним.

— Что тут болтают, Бобино?! — издали закричал он. — Говорят, что кабан кинулся на твою пулю как полоумный?

— Кабан ли кинулся на пулю, пуля ли на кабана, — ответил победитель, — но факт, что теперь у бедняка Бобино всю зиму будет жареное мясо и в гости к нему пригласят только тех, кто сможет ответить ему тем же. За исключением господина инспектора, — добавил он, с поклоном снимая свою фуражку, — вот кто всегда будет желанным и почетным гостем у своего покорного слуги, если только ему захочется отведать стряпню матушки Бобины.

Так звал Нике свою жену, считая, что Бобина — это женский вариант имени Бобино.

— Спасибо, Нике, спасибо! — поблагодарил инспектор. — Отказываться не буду!

— Черт возьми, Бобино! — воскликнул Бернар. — Поскольку у тебя не каждый день такая удача, я с разрешения господина Девиолена тебя награжу!

— Награждай, друг мой! Награждай! Здесь есть не один награжденный, куда меньше заслуживающий награду, чем я!

И Бобино продолжал флегматично дымить, что выглядело особенно комично. Тем временем Бернар, вытащив нож из кармана, подошел сзади к кабану, схватил его хвост и одним ударом отсек его от туловища.

Кабан издал глухое хрюканье.

— Что там такое, малыш? — поинтересовался Бобино, в то время как Бернар прикреплял хвост зверя к петлице его куртки. — Похоже, мы собираемся выкинуть какой-нибудь фокус?

Кабан снова хрюкнул и дернул лапой.

— Хорошо, хорошо, — заметил Бобино. — Так мы стараемся очнуться, малыш!? Ну, давай, прикидывайся! Очнешься, вот будет потеха-то!

Бобино не успел докончить фразу, как он откатился на десять шагов и уткнулся носом в землю, а его трубка сломалась у него в зубах.

Кабан был только оглушен; благодаря кровопусканию, сделанному Бернаром, он пришел в себя, поднялся и, освободившись отдавившего на него груза, стоял, чуть пошатываясь на своих четырех ногах.

— Черт побери! — воскликнул г-н Девиолен. — Пусть он придет в себя, это забавно!

— Стреляйте! — крикнул Бернар, оглядываясь в поисках ружья: перед тем как со всем удобством заняться ампутацией, столь успешно завершившейся, он его оставил на краю рва. — Стреляйте же! Знаю я эту породу! Они живучи! Стреляйте, и лучше дважды, а не один раз, или он от нас уйдет!

Но было уже поздно. Собаки при виде поднявшегося кабана кинулись на него: одни хватали его за уши, другие за ляжки — словом, они облепили его так плотно, что на теле зверя не оставалось места, куда можно было бы всадить пулю.

Кабан тем временем медленно перебрался через ров, волоча за собой всю свору, достиг зарослей и исчез, преследуемый успевшим встать на ноги Бобино; тот, в ярости от своего провала, изо всех сил стремился отыграться.

— Лови его! Лови! — кричал Бернар. — Лови! Хватай его за хвост, Бобино! Хватай!

Охотники корчились от хохота.

Прогремело два выстрела.

Через очень короткое время мы увидели, как возвращается поникший Бобино: он промахнулся оба раза и кабан умчался, преследуемый собаками; их лай быстро затихал вдали.

Мы охотились за ним целый день: он водил нас часов пять, только вечером мы прекратили погоню и больше никогда о нем не слышали, хотя Бернар предупредил лесников не только Виллер-Котре, но и всех окрестных лесов, что если кто-нибудь случайно убьет безхвостого кабана и захочет иметь полный комплект его, то он может найти недостающий хвост в петлице у Бобино.

Несмотря на то что эта охота бесспорно оказалась забавнее, чем если бы она завершилась успешно, цель, поставленная инспектором, никоим образом не была достигнута, ведь он получил приказ истреблять кабанов, а не англизировать их.

Поэтому, расставаясь с лесниками, инспектор назначил следующую охоту на ближайший четверг, распорядившись выследить как можно больше кабанов.

По четвергам не бывает занятий, и мне удалось добиться от инспектора разрешения участвовать в облаве не только в ближайший четверг, но и во всех предстоящих впредь охотах по воскресеньям и четвергам.

На этот раз сбор был назначен у Регар-Сен-Юбера.

Мы, г-н Девиолен и я, прибыли в точное время; все остальные явились с обычной пунктуальностью. Предстояло поднять трех зверей: пару двухлетков и одну кабаниху.

Разумеется, ни один лесник не упустил возможности поинтересоваться у Бобино новостями по поводу его кабана. Однако, за исключением хвоста — а бедняга додумался сохранить его в качестве украшения в петлице, — никаких других следов беглеца они не обнаружили.

В этот день, как уже говорилось, предстояла облава на трех кабанов: первый был на угодьях Бертелена, второй — Бернара, третий — Мона.

Начали с ближайшего: это был один из двухлетков; его поднял Бертелен. Кабан не успел выскочить из кольца и был убит Мильде: тот всадил ему пулю прямо в сердце.

Перешли ко второму — этот, как уже упоминалось, был с угодий Бернара. От места предстоящей охоты до того места, где был убит первый кабан, было не больше одного льё. Бернар, как обычно, завел нас в Новый дом для легкой трапезы, после чего мы отправились в путь.