— Ну нет! — прерываю я Лышегу. — Это будет слишком жестоко. Хватит уже с нас земляной стихии!
— Хорошо. — Ему не жаль сюжетных находок. — Пусть он будет как вода. Так советуют даосы. Лышега, как мы знаем, любит китайцев. Поэтому он живет, не оказывая сопротивления, плывет по течению, перепрыгивает с визы на визу, не вылезая из Америки. Более того, тащит сюда своих бывших жен, их мужей и детей. Жен он устраивает на хлебные должности, детям дает образование, создает фирму, которая экспортирует фальшивые брильянты…
— Погоди! — не выдерживаю я. — Он же — поэт! Ему больше подходит воздух.
— Я понял. Даю воздух. Лышега очаровывает состоятельную американскую даму, племянницу конгрессмена, и конгрессмен, в обход закона, за три месяца делает ему американское гражданство. Дама переводит Лышегу на английский, находит ему литературного агента, который продает его рекламной фирме. А тут в Америке от пресыщения вспыхивает мода на чудаковатую рекламу, и все компании бросаются рекламировать себя мудреными стихами. Стихи Лышеги маленькими порциями перебираются на щиты, что высятся вдоль автострад, и на закопченные стены метро.
В телевизоре они прерывают фильмы и выпуски новостей. В мотелях сборники его рекламных цитат лежат на каждой тумбочке. В супермаркетах еду кладут в пакеты, на каждом из которых написано несколько его строк. Имя Лышеги навеки впечатывается в генную память народа… — На мгновение он останавливается. — Нет, лучше, наверное, поменять фамилию…
— Хорошо, — соглашаюсь я. — На какую?
— Придумай.
— Бидака?
— Нет.
— Стогний?
— Нет.
— Немыря? Чабак? Пожежа?
— Нет! Попробуй что-нибудь неожиданное.
— Яичко?
— Что?..
— Муденблит?
— Ну ты…
— И как же тогда?
— Слушай, чем тебя Лышега не устраивает?
— Меня? Наоборот!
— Тогда оставь его!
— Спасибо! Лучшей фамилии и не найдешь!
— Ну вот видишь!
— А тебе надо не рифмовать, а детективы клепать.
— А я, — признается Лышега, — с них и начинал.
— Когда?
— Когда в детстве зарабатывал тем, что играл в парке со взрослыми в шахматы.
— Серьезно?
— Нет. Играючи.
— А что же ты бросил это занятие?
— Слишком плоско выходило. Неинтересно.
— С шахматами?
— Нет. С детективами.
— А мне понравилось.
— Ну и ешь на здоровье. — Лышега зевает. — Дарю. Но… Фамилию ты все же, наверное, используй другую. И упомяни где-нибудь, что тебе это приснилось.
— Хорошо, — пообещал я. Но, подумав, решил все оставить как есть. Что из того, что он шахматист? Это же моя идея!
1998
