Рассказы. Часть 3 - [83]

Уборщик встал; по его лицу стекали кровь и прозрачная жидкость. Но кровь была чужая. Разбившееся стекло его даже не поцарапало.

Уборщик уже не улыбался.

— Ты нарушил правила, мальчик. Теперь ты мой. Школе не нужны хулиганы. — Он тяжело задышал. — Мой, целиком и полностью.

Рука крепко сжала Стивена за горло, затем высоко подняла и швырнула на колоду. Мальчик сильно ударился о дерево и у него перехватило дыхание; он почувствовал, как в плече что-то хрустнуло. Один из скользких пальцев уборщика протиснулся Стивену в рот и он ощутил отвратительный вкус его кожи.

— Ты мой, — повторил уборщик.

Последнее, что Стивен почувствовал, — как холодные пальцы ласково пробежались по его волосам.

* * *

На следующий день, сидя в одиночестве на обеде, Тимми Тёрнер подумал, что давно не ел такой вкусной бурды.

Перевод: И. Миронов

Город

The Town, 1991

Он держал их на верхнем этаже — восстановленные скелеты всех женщин, которых он убил. Первый — положил в кабинете рядом со своим столом. И второй. И третий. Но вскоре они заполнили гостевую спальню, ванную, холл, пока не заняли весь верхний этаж дома.

Он часто думал о том, чтобы нанять профессионала, способного покрыть кости «живым» латексом, сделать скелеты реалистичными копиями женщин, которых он убил, но знал, что не может попросить кого-то сделать это, не вызвав подозрений. И уж точно в городе не было никого, кто мог бы выполнить столь кропотливую работу.

Кроме того, он любил своих женщин такими, какие они есть. Каждую ночь, за час до сна, он стоял у подножия лестницы, глядя вверх в темноту, видя молочные очертания костей в темноте. Он снимал с себя одежду — сначала ботинки, потом носки, потом рубашку, брюки, нижнее белье — и шел наверх, где бродил среди рядов скелетов, тихо бормоча что-то, позволяя голой плоти касаться холодной гладкости костей, прежде чем выбрать себе спутницу на ночь.

Шериф Уокер Хейман был счастливым мужчиной.

* * *

В дверь постучали, и Хейман оторвался от своих бумаг.

— В чем дело?

Дверь открылась.

— Шериф?

Джим Притчард вошел в кабинет и нервно откашлялся:

— Мы задержали одну, сэр.

— Женщина?

— Да.

— Взрослая или ребенок?

— Взрослая.

— Отлично.

Шериф встал и отложил ручку.

— Проводи меня к ней.

Он последовал за своим заместителем по коридору к первой камере, где хорошо одетая женщина лет тридцати пяти гневно расхаживала из угла в угол. Когда двое мужчин вошли она подняла глаза, и Хейман увидел под прядью светлых волос рану на лбу, куда ее ударили рукояткой пистолета.

Он надеялся, что это не оставит вмятины на ее черепе.

А он мог сказать, что у нее хороший череп.

— Что все это значит? — потребовала объяснений женщина. — По какому праву вы меня задерживаете?

Хейман улыбнулся.

— Добрый день, маленькая леди.

— Я не маленькая леди. Я большая леди. С большими деньгами. И я могу себе позволить оплатить крупного талантливого юриста, — она сердито погрозила ему пальцем. — Я собираюсь представить вас перед наблюдательным советом так быстро, что у вас голова пойдет кругом. А эти обезьяны, которые на вас работают… — Притчард угрожающе шагнул вперед, но шериф удержал его. — …это худшее проявление полицейской жестокости, которое я когда-либо видела. Я даже не превышала скорость. Меня остановили за… я не знаю, за что именно. За то, что я женщина…

— Да, — сказал Притчард.

— Вы это слышали? — она обратилась к шерифу. — Он сам признался.

Хейман кивнул, улыбнулся и достал пистолет.

— Вы хотите здесь или на публике?

Женщина в шоке уставилась на него:

— Что?

Шериф всадил ей пулю в живот и наблюдал, как, держась обеими руками за кровоточащую рану, она рухнула на пол; ее рот превратился в круг боли и недоумения. Он повернулся к Притчарду:

— Разберись с этим бардаком. И притащи ее ко мне, когда она будет чистой.

Шериф вернулся в свой кабинет, чувствуя себя хорошо.

Он надеялся, что пуля не задела кость.

* * *

Мэр Джим Джонсон открыл дверь на четвертом звонке и был удивлен, увидев шерифа, стоящего перед ним с коробкой в подарочной упаковке в руке.

— Джим, — сказал Хейман, кивая в знак приветствия.

Мэр жадно разглядывал коробку, зная, что в ней находится, даже не спрашивая.

— Ты добыл еще одну, не так ли? — спросил он, ухмыляясь и хлопая шерифа по спине. — Ах ты, старый проходимец!

Хейман протянул пакет. Мэр с нетерпением разорвал его, открыл коробку и вытащил зеленое деловое платье последнего фасона. Под ним он нашел соответствующие туфли, золотые серьги-гвоздики, маленькую сумочку, колготки, нижнюю юбку, черный кружевной лифчик и белые хлопчатобумажные трусики.

— Я не могу в это поверить! — воскликнул он.

Шериф рассмеялся:

— В платье есть небольшое пулевое отверстие, но кроме этого, все в идеальном порядке. Кровь отмылась без проблем.

— Анне это понравится! — мэр виновато посмотрел на Хеймана. — Извини, я должен дать Анне примерить все это. У нее так давно не было новой одежды, и…

— Я понимаю, — сказал шериф. — В любом случае, мне пора домой.

— Спасибо тебе! — крикнул мэр, пока Хейман, махнув рукой, уходил по подъездной дорожке. Он закрыл дверь и побежал наверх.

— Анна! — позвал он. — У меня есть кое-что для тебя!

Мэр распахнул дверь спальни. Его жена свисала с потолка, слегка вращаясь, хотя ветра не было. За год, прошедший с тех пор, как он ее вздернул, веревка погрузилась в разлагающуюся плоть шеи. Ее одежда, в последний раз переодетая два месяца назад, была грязной, запятнанной и воняла пропитавшими ее трупными выделениями.