Рассказы - [25]

– Я тебе много чего не рассказывала, – довольно отозвалась мать и, напевая что-то себе под нос, удалилась. Вера домыла сковородку и тоже скрылась в своей комнате. Гулять она опять не пошла, а уселась за письменный стол, включила магнитофон и осторожно повернула ключ в потайном ящике.

Перед ней лежал Он. Его портрет и целая подборка вещей, с Ним связанных. Никогда еще не встречала Вера такого красивого лица – аккуратный тонкий нос – не то что у нее курносый, большие темные глаза, мягкий изгиб губ и светящаяся белизна щек. Просто неземная красота и такая же печаль в глазах. Она поднесла портрет к своим губам и поцеловала, сначала одну щеку, потом другую. Дрожащим ртом охватила Его нарисованные уста, и нос, и трогательный детский подбородок. Совсем не мужской подбородок с редкой приглаженной бородкой. Хоть Вера и не любила бородатых, Его борода казалась особенной. Как и все остальное в этом милом образе.

Она была влюблена без памяти. Влюблена первой прыщавой любовью глупой девчонки. Писала стишки с посвящением, вздыхала и ворочалась по ночам, плохо ела, в общем, проявляла все симптомы, свойственные подобному состоянию. Наполненность Им была настолько велика, что не давала Вере даже раскрыть рот, чтобы рассказать кому-нибудь о своем кумире. Она не хотела делиться ни с кем. Даже имени Его вслух не произносила. Только шепотом и только в темноте, в подушку. И тайно собранными сведениями о Нем наслаждалась в полном одиночестве.

Вдоволь зацеловавши портрет, Вера выложила другие ритуальные предметы, которые могла перебирать часами. Замусоленная карта тех мест, где Он родился и жил. Заметки из книг и журналов с упоминаниями о Нем. Изображения Его тела, одетого и, что более волнительно, полуобнаженного. Его письма к ней – ведь она считала именно себя адресатом этих посланий. Его слова, мысли, Его учение. И, наконец, крест, на котором Его распяли.

Она нашла маленький серебряный крестик почти сразу после того, как влюбилась. В том, что это Его подарок, у Веры не было никаких сомнений. Девочка подняла его с земли, отмыла и упокоила в вишневую бархатную коробочку из-под маминых сережек. Но надеть так и не решилась, хотя и цепочка уже давно имелась, и тоже серебряная. Ей казалось, что он будет виден, даже из-под платья или пальто. Взамен настоящего крестика она обходилась воздушным и втайне с упоением чертила его рукой перед грудью.

Но самой необычной была Его судьба. Не то что у современных попкумиров, которые все как один колются или спиваются, сорят деньгами и по которым сходят с ума верины подруги. Ее любимый не похож ни на кого – ни на людей, ни на богов. Сама того не подозревая, она нашла золотую середину. «Какие же уроды эти ангелы и апостолы по сравнению с Ним», – думала Вера. Лишь кентавр или сфинкс из школьных учебников по истории могли бы посоперничать с ее пассией в тайне двойственной природы. Эта двойственность так возбуждала и будоражила Веру, как и Его тело, так часто обнажаемое на картинах. И еще имя… Пресловутая магия чуждых имен возвысилась в Нем до молитвы. Не Джон, не Майкл, не какой-нибудь Элвис, а невероятно странно, вопреки всем правилам русского языка, слетающее с губ – Иисус Христос.

Его инициалы Вера нацарапала на двери туалета. Непроизвольно, гвоздем, забыв о всякой предосторожности. И сердце заныло от сладкого ощущения приобщенности и от непоправимой оплошности одновременно. По-другому заныло сердце матери, наткнувшейся в сортире на корявые буквы. Она озаботилась ими и призвала на совет мужа, который неуклюже, со словами «Ну что здесь такого?» проследовал за женой в комнату дочери. Его заставили взломать неугодный ящик и выпотрошить подчистую все, вплоть до бархатной коробочки, в которой мать тут же признала свою собственность. Больше она ничего не признавала и отказывалась верить собственным глазам, беспомощно роясь в религиозном месиве.

– Так я и думала, – все, что смогла изречь мать в эту ответственную минуту.

– Что она в этом понимает? – отец тоже недоумевал. – Рано ей еще такими вещами заниматься.

– Акселерация, что тут поделаешь. На вид большая, а любой с толку сбить может… Заманили, видать, в секту. Теперь деньги выкачивать будут.

Мать держала в руке свернутые в трубочку госзнаки. Подпольно собираемые, они предназначались для покупки небольшой иконки с Его образом.

– А ты все мальчики, мальчики, – продолжал отец. – Скорей уж послушники.

– Господи, я в ее годы кроме рукоделия ничем и не увлекалась, – вздохнула мать, но все же быстро взяла себя в руки и заговорила твердо и решительно. – Как хочешь, а в городе ее оставлять нельзя. Девочку нужно изолировать. Огородить от дурного влияния.

– Ну давай, отправим к твоей матери в деревню, – предложил отец.

– Правильно. Я ее проинструктирую хорошенько. Пусть ребенок грядки пропалывает и с нормальными детьми общается. Глядишь, дурь за лето и выветрится. А здесь приберем, как было. Не будем пока травмировать… Авось, само пройдет... Давай, запихивай обратно. Где это лежало?

И девичьи секреты вмиг очутились на своих местах, так что Вера ничего и не заметила.

К поездке в деревню она отнеслась спокойно. Разумеется, все ценности поедут вместе с ней. И Он будет рядом. В христианском учении Вера ничего не понимала, зато знала наверняка, что Иисус жив и время от времени появляется. А значит, Он может следовать за ней куда угодно. Хоть в деревню к бабушке.