Рассказы - [71]

Услышав, что Аншель обручился с Хадассой, Авигдор пришел в иешиву поздравить друга. Он постарел за

эти несколько недель. Борода его была растрепана, глаза покраснели. Он сказал Аншелю:

— Я знал, что так будет. С самого начала. Как только я встретил тебя на постоялом дворе.

— Но ты же сам подал мне эту мысль.

— Я знаю.

— Почему ты меня бросил? Ушел и даже не попрощался.

— Хотел сжечь за собой все мосты.

Авигдор пригласил Аншеля пойти прогуляться. Хотя праздник Суккот был уже позади, погода стояла ясная и солнечная. Авигдор был с Аншелем еще ласковее, чем прежде, и открыл ему свою душу. Да, это правда, что его брат повесился в приступе меланхолии. А теперь и сам он чувствует, что стоит на краю пропасти. У Песи много денег, и отец ее богатый человек, но Авигдор перестал спать по ночам. Он не хочет быть лавочником. Он не может забыть Хадассу, она все время ему снится. В субботний вечер, когда в молитве «Авдала» упоминалось ее имя, Авигдору чуть не стало дурно. И все же хорошо, что женится на ней Аншель, а не кто-нибудь другой… По крайней мере, она достанется хорошему человеку. Авигдор замолчал, бесцельно выдергивая на ходу сухие травинки. Говорил он бессвязно, словно одержимый. — Я начинаю думать, не последовать ли мне примеру брата, — внезапно выпалил он.

— Неужели ты так сильно ее любишь?

— Образ ее не стереть из моего сердца.

Приятели поклялись друг другу в вечной дружбе и решили больше никогда не расставаться. Аншель говорил, что, когда оба они женятся, можно поселиться по соседству или даже в одном доме. Тогда они смогут вместе заниматься каждый день, и даже начать совместно какое-нибудь торговое дело.

— Я скажу тебе правду, — проговорил Авигдор. — Мы с тобой, как Иаков и Биньямин:[140] наши жизни неразрывно связаны.

— Почему же ты тогда меня покинул?

— Может быть, именно поэтому. Погода испортилась, подул холодный ветер, но приятели все шли вперед, пока не достигли сосновой рощи, и только в сумерках повернули обратно, чтобы поспеть к вечерней молитве. Бечевские девушки, не отходившие от наблюдательных пунктов у окошек, видели, как приятели, обнявши друг друга за плечи, страстно увлеченные разговором, шагали по лужам и кучам мусора, не замечая ничего вокруг. Авигдор был бледен, взъерошен, ветер трепал его пейсы; Аншель грыз на ходу ногти. Хадасса тоже подбежала к окну, выглянула, и глаза ее наполнились слезами…

События быстро следовали одно за другим. Авигдор женился первый. Поскольку невеста была вдовой, свадьбу сыграли нешумную, без музыкантов, без свадебного затейника, без покрывала для невесты. Песя, дочь Фейтеля, на следующее утро после свадьбы опять принялась торговать в лавке, отпуская покупателям перемазанными руками деготь. Авигдор, с новым таллитом на плечах, молился теперь в хасидской синагоге. Под вечер Аншель приходил нему в гости, и приятели шептались до самой ночи. Свадьба Аншеля с Хадассой была назначена в субботу на хануккальной неделе, хотя отец невесты предлагал сыграть ее еще раньше. Невеста была уже раз помолвлена, да и жених — сирота. Зачем же ему ютиться на жесткой лавке у вдовы, когда он может обзавестись собственной женой и домом?

День за днем Аншель непрерывно повторял себе, что затеянное им дело — это грех, безумие, извращение. Он опутывал Хадассу и себя такой сетью лжи, совершал сразу столько прегрешений, что никогда ему их не отмолить. Один обман тянул за собой другой. Много раз он порывался бежать из Бечева, прекратить эту нелепую комедию, задуманную, казалось, дьяволом, а не человеком. Но Аншеля словно толкала некая сила, которой он не мог сопротивляться. Он все больше и больше привязывался к Авигдору и в то же время не решался разрушить призрачное счастье Хадассы. Как только Авигдор женился, страсть его к учебе разгорелась с новой силой, и друзья встречались теперь дважды в день: по утрам они изучали Гемару и комментарии, а после обеда — галахот[141] и пояснения к ним. Альтер Вишковер и Фейтель-кожевник были оба довольны и сравнивали Авигдора и Аншеля с Давидом и Ионатаном.[142] От всех этих переживаний Аншель ходил, как пьяный. Портные снимали с него мерку для новой одежды, и Аншелю приходилось прибегать к бесконечным ухищрениям, чтобы они не обнаружили его истинный пол. Хотя обман этот продолжался уже много недель, Аншель все еще не мог поверить в происходящее. Он дурачил целую общину, но как долго могла длиться эта игра? И что будет, когда правда выйдет наружу? Аншеля бросало от слез к смеху. Он чувствовал, что превращается в лукавого беса, посланного в мир, дабы издеваться над людьми. Я порочная, я грешница, я Иеровоам бен Набат,[143] говорила себе Ентл. Единственным ее оправданием было то, что душа ее жаждала изучать Тору, и только потому она взвалила на себя это ужасное бремя…

Очень скоро Авигдор начал жаловаться на Песю. Она честила его бездельником, шлемиелем, говорила, что он просто лишний рот за столом. Еще она пыталась заставить его торговать в лавке — работа, к которой он не питал ни малейшей склонности, — она жалела ему карманных денег. Вместо того, чтобы утешать приятеля, Аншель всячески подстрекал его против Песи. Он называл жену Авигдора уродиной, сварливой каргой, скрягой, уверял, что она вогнала первого мужа в гроб своими придирками, а теперь и Авигдора вгоняет. Одновременно Аншель восхвалял достоинства Авигдора, его высокий рост, мужественность, остроумие и ученость.