Расскажи мне про убийство - [50]

Женщина смахнула грубой рукой слезу и исчезла в серости.

– А актеры и спортсмены еще любят пожаловаться на тяжелую работу. Ситуация хуже, чем на бумаге, – сочувственно произнесла Евгения.

– Типичная картина нашего времени. Боюсь, что так везде. Но вернемся к нашим убитым. Соседка Барановой и ее мать сказали, что она собиралась замуж. Ирина не могла не знать, что Холод женат, а значит, была уверена, что он разведется. Но с какой стати ему разводиться с женой, на которую записано всё имущество? А потом еще и жениться на девице, каких у него десятки?

– Как насчет шантажа?!

– Верно. Мотив прозрачнее воды в Байкале. Холод приезжает в квартиру, спускается к любовнице, она ему угрожает компроматом, он в приступе ярости – какая-то эскортница будет ему указывать что делать! – бьет ее тупым предметом по голове, а для имитации несчастного случая выбрасывает в окно. По приезде оперативной группы делает удивленное лицо и выказывает желание помочь следствию. Патологоанатом пишет нужные слова в документах, а девушку быстро кремируют, чтобы пресечь последующие осмотры.

– Очень складно. Только кто нам поверит?

– Мерзоев!

*

Заместитель прокурора в общении с людьми был полной противоположностью своему начальнику. Вежливый, обходительный, улыбчивый. И поприветствует, и слово доброе скажет, и раскланяется при прощании. Говорит соловьем, поражает доверием. Костюмчик на нем сидит замечательно, отлично прикрывая небольшое пузо. Но глаза говорят, что приятная обертка скрывает ту же горькую пилюлю.

– Восхитительно! Великолепно! Шикарно! – извергал восторг Мерзоев, разглядывая фотографии и документы из папки Барановой. – Ребята, просите полцарства! Кажется, вас выгнали с рабочих мест?! Восстановят хоть сейчас. Только скажите.

– Обойдемся. Они тоже. Квалифицированные работники всегда успеют занять низкие и малооплачиваемые места. Мы пока побудем на свободе.

– Тогда материальная составляющая?

– Родители этой девушки живут бедно. Организуйте им новую квартиру – в провинции она стоит по вашим меркам копейки – и достаточную сумму денег на старость в виде наследства от дочери.

– Уже сделано. Что-то еще? – Мерзоев широко улыбался, не веря в то, что ему удалось так легко купить чужое горе.

– Мы должны присутствовать при допросе Владимира Холода.

*

В комнате было много высоких чинов. История Ирины Барановой исполнила роль заключительного гвоздя в деревянную крышку пресловутого гроба. Из последних сил отбивавшаяся от грехов родственников и атак прессы и доброжелателей репутация прокурора Владимира Холода окончательно пала после обнародования жесткого компромата. И полетели письма на государственные сайты с жалобами, неприличными рассказами и требованиями. Свыше пришла команда «фас», и собаки стремглав набросились на жертву. Те, кто еще недавно горячо жал руку любимому другу и обращался с самыми сложными вопросами, сегодня холодно цедили слова и брезгливо взирали на падшего. Он был уже не страшен. Он похудел, ссутулился и прибавил десяток лет. Он выглядел стариком, каких у многих народов принято сбрасывать с обрыва на скалы, чтобы они не мешали молодым жить. Его тоже хотели выкинуть из ряда привилегированных. Выкинуть быстро, пока зараза разоблачения не докатилась до остальных. Поэтому действовали они грубо, резко, прагматично, не задумываясь над тем, что завтра на месте прокурора окажется кто-то из них.

Терзаемый хищниками с разных сторон, Холод всё же умудрялся сохранять достоинство и парировать наносимые удары. Он знал, где надо сознаться, поскольку улики неопровержимы, а где промолчать, так как доказательств не хватало. Он продолжал вести проигранный бой, пытаясь выйти из него с наименьшими потерями.

Евгения и Руслан почти не слушали нудные препирательства по поводу взяток, коррупционных схем, превышения должностных полномочий. Их волновала смерть девушки.

– Я ее не убивал, – твердо заявил Холод, когда пришло время дела Ирины Барановой. Ущерб на миллионы оказался интереснее убийства. – У вас только домыслы и косвенные улики. Не стоит пугать волка падалью.

– Кто убил? – вдруг громко спросил Руслан.

Холод внимательно посмотрел на адвоката. Его глаза горели ненавистью и… уважением.

– Все-таки ты отличный оперативник, Давыдов. Я могу тебя не любить, но я не могу не признать, что ты один из лучших. Прекрасный соперник, который бьет в лицо, а не в спину. С таким приятно воевать. А не с этими флюгерами, которые вертятся туда, куда ветер дует, – он презрительным взглядом обвел высшие чины. Те как-то съежились, опустили глаза. Кто-то хотел возмутиться, но прокурор остановил его пренебрежительным взмахом руки. – Ладно, тебе скажу. Про компромат я не знал, иначе так не оплошал бы. А ведь считал ее дурочкой, способной только на… В общем, я приехал в квартиру часов в двенадцать вечера. Переоделся, спустился к ней. Сам открыл дверь – у меня были свои ключи. Она лежала с проломленной головой посреди гостиной. Тело было еще теплым. Рядом находилось орудие убийства – статуэтка. Вокруг был разгром. Мебель сдвинута, бокалы, бутылка и настольный светильник разбиты. Очевидно, состоялась драка, в ходе которой Ирине проломили череп. Я мог оставить всё как есть и уйти. Тогда бы ко мне не было претензий, ведь на момент ее смерти, а она произошла за два-три часа до моего прихода, у меня было абсолютное алиби. Но… я испугался шумихи. Да, я тоже иногда боюсь. Убийства принято расследовать, их сложнее замять, чем странные несчастные случаи. В квартире было полно моих отпечатков и следов. Пришлось бы объясняться… И я нашел глупый выход из положения. Какой успел! Самоубийство имитировать еще глупее. Красивая девушка, живущая беззаботной, обеспеченной жизнью, вдруг решает с ней разделаться! Не поверит даже ребенок… Я быстро собрал в пакет статуэтку, осколки бокалов, лампы, помыл полы и протер те места мебели, которых мог касаться. Затем выкинул тело в окно и ушел. Когда приехала оперативная группа, я, пользуясь своим авторитетом, неофициально возглавил следственные действия на месте происшествия и направил расследование в нужное русло… Да, я совершил глупость, скрывая преступление. Но я не убивал!