Расскажи мне, как живешь - [66]

«Что было?»

«Ваше небрежное предложение приятно прокатиться навстречу Максу и то, как вы избегали пугать меня».

«О, – говорит Гилфорд, – значит, вы догадались, что я хотел увезти вас?»

Я смотрю на него с жалостью.

Мы едем на полной скорости и приблизительно через четверть часа встречаем Макса, который вместе с Субри возвращается на Мэри. При виде нас он очень удивляется и останавливается. Алави и Йахйа высыпаются из Пуалу и кидаются к нему, и воздух наполняет поток взволнованной арабской речи, прерываемой резким стоккато вопросов Макса.

Теперь наконец мы узнаем, в чем дело!

В течение нескольких последних дней в некоторой части раскопа мы находили много очень красиво вырезанных из камня или слоновой кости амулетов в виде животных. За них люди получали большой бакшиш, и чтобы найти их как можно больше, они начали подкапывать стенку ямы, в которой работали, так как амулеты лежат в довольно глубоком слое.

Вчера Макс это прекратил, так как это становилось опасным, и поставил команды работать снова наверху, чтобы добраться до этого слоя оттуда. Люди ворчали, поскольку это значило, что им придется день или два копать неинтересные слои, прежде чем они снова доберутся до слоя с амулетами.

Форменам было сказано следить, чтобы приказ выполнялся, и хотя и с обидой, но рабочие все же послушались и начали копать сверху, торопясь изо всех сил.

Таково было положение дел, когда работы были остановлены на ленч. А далее следует история о подлом вероломстве и жадности. Все рабочие лежали на склоне холма около кувшинов с водой. Одна команда, работавшая на другом конце раскопа, незаметно отошла, прокралась вокруг городища к месту богатых находок и принялась яростно копать там, где стенка ямы уже была подрыта. Они собирались ограбить чужой участок и притвориться, что нашли украденные предметы на своем собственном.

И тут их настигла Немезида. Они подрыли слишком глубоко, и верхние слои обрушились на них!

На вопли единственного уцелевшего сбежалась вся толпа. Тотчас и они, и формены поняли, что произошло, и трое рабочих с кирками принялись торопливо откапывать своих товарищей. Один человек был жив, но остальные четверо мертвы.

Сейчас же поднялось страшное волнение. Крики, жалобы, возносимые к небу, и желание обвинить кого-то. Трудно понять, напугались ли формены и решили сбежать или рабочие действительно на них напали. Но в результате люди кинулись за ними в неожиданно злобном настроении.

Макс склонен думать, что формены струсили и сами подали рабочим идею напасть на них, но не тратит времени на обвинения. Он поворачивает машины, и мы все несемся в Камышлы, где Макс сейчас же излагает факты перед офицером из Services Speciaux[95], который отвечает за безопасность.

Этот лейтенант быстро и понимает, и действует. Он берет четверых солдат с машиной, и мы все едем обратно в Брак. Толпа теперь на городище. Она шевелится и волнуется, как пчелиный рой. Она затихает при виде приближающейся власти. Мы поднимаемся на городище процессией. Лейтенант отсылает свою машину с одним из солдат, а сам идет на место трагедии.

Здесь он расспрашивает о фактах, и рабочие, чьим этот участок был по праву, объясняют, что это были не они, а соперничающая команда, которая пыталась обогнать их. Затем расспрашивают уцелевшего, и он подтверждает эту историю. Все ли тут люди из этой команды? Один не пострадавший, один раненый и четверо мертвых? Не может оказаться, что кто-то еще под завалом? Нет.

В этот момент возвращается машина лейтенанта с местным шейхом, к племени которого принадлежат погибшие рабочие. Он и лейтенант принимаются за дело вдвоем. Вопросы и ответы продолжаются.

Наконец шейх повышает голос и обращается к толпе. Он снимает всякую вину с экспедиции. Люди копали не в рабочие часы, в свое личное время, и более того, пытались обокрасть своих товарищей. Они поплатились за непослушание и жадность. Теперь все должны разойтись по домам.

К этому времени солнце уже село и опускается ночь.

Шейх, лейтенант и Макс едут к дому (где мы с облегчением обнаруживаем, что Димитрий спокойно стряпает, а Серкис улыбается).

Консультации продолжаются примерно час. Инцидент прискорбный. Лейтенант говорит, что у этих людей семьи, и хотя никаких обязательств нет, несомненно пожертвование было бы уместно. Шейх говорит, что щедрость признак благородной натуры и сильно укрепит нашу репутацию в здешних краях.

Макс говорит, что хотел бы сделать дар семьям, если будет ясно понято, что это именно дар, а ни в каком смысле не компенсация. Шейх выражает твердое согласие. Это будет записано французским офицером, говорит он. Кроме того, он сам оповестит об этом, подтвердив своим словом. Остается вопрос – сколько. После того как это улажено и угощения сервированы, шейх и лейтенант уезжают. Двое солдат оставлены на городище сторожить роковое место.

«И имейте в виду, – говорит Макс, когда мы очень усталые отправляемся спать, – кто-то должен сторожить это место завтра во время ленча, а то у нас опять произойдет то же самое».

Гилфорд не верит.

«Ну уж не теперь, когда они знают, как это опасно, и видели, что случилось!»