Рассказ Предка - [8]

Их задача облегчается фактом, что определенные слои с их узнаваемыми свойствами породы, и всякий раз содержащие одни и те же типы ископаемых, продолжают появляться в различных регионах. Девонская порода, названная так потому, что была впервые описана как "древний красный песчаник из прекрасного графства Девон", обнажается в различных частях Британских остовов, Германии, Гренландии, Северной Америки и других местах. Девонская порода признается таковой вне зависимости от места ее обнаружения, частично из-за свойств самой породы, но в основном из-за содержащихся внутри нее характерных ископаемых останков. Это похоже на логический круг, но на самом деле таковым не является: не более чем тогда, когда ученый может опознать в скрижалях Мертвого моря по содержащимся в них свидетельствам первую книгу Евангелия от Самуила. Девонская порода надежно маркирована присутствием определенных характерных ископаемых.

То же самое касается пород из других геологических эпох, начиная со времен самых ранних твердотелых окаменелостей. От древнего кембрия и до нынешнего голоцена, геологические периоды, перечисленные в диаграмме напротив, были главным образом отделены друг от друга на основании изменений в летописи окаменелостей. И в результате конец одного периода и начало другого часто разграничены чередой вымираний, которые заметно прерывают цепь окаменелостей. Как выразился Стивен Джей Гулд, ни один палеонтолог не испытывает затруднений в определении, принадлежит ли кусок породы к пластам до или после великого массового вымирания конца пермского периода. В типах животных нет почти никакого наложения. Действительно, окаменелости (особенно микроокаменелости) настолько полезны при классификации и датировании пород, что этим часто пользуются нефтяные и горнодобывающие компании.

Такое "относительное датирование" затем делает возможным вертикальное сращивание мозаики скальных пород. Геологические периоды были названы своими именами в целях относительного датирования, прежде чем абсолютное датирование стало возможным. И они все еще полезны. Но относительное датирование является более трудным для пород без окаменелостей, включая все породы старше, чем кембрийские: первые восемь девятых истории Земли.

Абсолютное датирование должно было дожидаться недавних событий в физике, особенно физике радиоактивности. Это нуждается в некотором объяснении, и детали станут понятны из "Рассказа Красного Дерева". Пока достаточно знать, что у нас есть ряд надежных методов для того, чтобы определить абсолютный возраст окаменелости или породы, которая ее содержит или окружает. Кроме того, различные методы этой серии обладают чувствительностью к целому спектру возрастов: для сотен лет (кольца дерева), тысяч лет (углерод 14), миллионов, сотен миллионов (урано-ториево-свинцовый), миллиардов лет (калий-аргоновый).

Обновляемые реликты

Окаменелости, подобно археологическим образцам, являются в той или иной степени прямыми реликтами прошлого. Поговорим теперь о нашей второй категории исторических свидетельств, обновляемых реликтах, копируемых из поколения в поколение. Для историков, изучающих человеческие взаимоотношения, таковыми могут быть сообщения очевидцев, переданные устно или в письменных документах. Мы не сможем спросить у живого свидетеля, каково это, жить в Англии четырнадцатого века, и все же мы знаем об этом благодаря письменным документам, включая Чосера. Они содержат информацию, которую копировали, печатали, хранили в библиотеках, переиздавали и распространяли для нас, чтобы прочесть сегодня. Как только история выходит в печать или в настоящее время в компьютерную среду определенного вида, у ее копий есть благоприятный шанс для того, чтобы быть увековеченными в отдаленном будущем.

Письменные материалы более надежны, чем устные предания, если не учитывать сомнительность фактов. Вероятно, каждое поколение детей, перенимая познания своих родителей, слушает их детальные воспоминания и передает их следующему поколению. Можно было бы полагать, что на протяжении пяти поколений многочисленные устные предания должны были бы сохраниться. Я ясно помню четырех своих бабушек и дедушек, но о своих восьмерых прабабушках и прадедушках я знаю горстку фрагментарных историй. Один прадед обычно пел определенную рифмованную бессмыслицу (которую я могу спеть), но только тогда, когда зашнуровывал свои ботинки. Другой был жадным до сливок и, проигрывая, опрокидывал шахматную доску. Третий был сельским врачом. Это мой предел. Как могут целых восемь жизней настолько уменьшиться? Как же получается, что даже когда цепь информантов, соединяющих нас во времени с очевидцем, кажется столь короткой, а человеческая речь столь богатой, все же тысячи деталей, из которых состояли восемь целых человеческих жизней, были так быстро забыты?

К нашему разочарованию, устные предания прекращаются почти немедленно, если им не посвящены бардовские декламации, как те, которые были, в конечном счете, записаны Гомером, и даже тогда история далеко не точна. Она распадается в чепуху и неправду после удивительно немногих поколений. Исторические факты, связанные с реальными героями, злодеями, животными и вулканами быстро вырождаются (или расцветают, в зависимости от Вашего вкуса) в мифы о полубогах, дьяволах, кентаврах и огнедышащих драконах. Но устные предания и их недостатки не должны нас останавливать, потому что, в любом случае, у них нет никакого аналога в эволюционной истории.