Рассказ Предка - [15]
Без сомнения, первоначальная история эволюции собак от волков была подобна истории, воспроизведенной Беляевым с лисицами, с тем отличием, что Беляев разводил их для приручения сознательно. Наши предки сделали это непреднамеренно, и это, вероятно, случалось несколько раз независимо в различных частях мира. Возможно, первоначально волки пристрастились питаться отбросами вокруг стоянок людей. Люди, вероятно, посчитали таких мусорщиков удобным средством ликвидации отходов, и они могли также оценить их как сторожей, и даже как теплое одеяло для сна. Этот удивительно мирно звучащий сценарий показывает, что средневековая легенда о волках как мифических символах ужаса, выходящих из леса , родилась от невежества. Наши дикие предки, жившие на более открытых территориях, знали лучше. По-видимому, они действительно знали лучше, потому что закончили тем, что одомашнили волка, создав, таким образом, верную, преданную собаку.
С точки зрения волка, человеческие стоянки предоставляли изобилующие объедки для мусорщика, и наиболее выигрывавшими особями были те, чьи уровни серотонина и другие особенности мозга ("склонность к приручению"), как оказалось, позволили им почувствовать себя с людьми непринужденно. Некоторые авторы размышляли, достаточно правдоподобно, об осиротевших детёнышах, принятых детьми в качестве домашних животных. Эксперименты показали, что домашние собаки лучше, чем волки, в "чтении" выражений лица человека. Это, по-видимому, непреднамеренное последствие нашей симбиотической эволюции в течение многих поколений. В то же время мы читаем по их мордам, и выражения морды собаки стали более похожи на человеческие, нежели у волков, из-за непреднамеренной селекции людьми. Видимо, поэтому мы думаем, что волки выглядят зловещими, в то время как собаки выглядят любящими, виноватыми, чувственными и так далее.
Отдаленная параллель имеет место в случае с японскими "крабами самураями". У этих диких крабов есть рисунок на спине, который напоминает лицо воина самурая. Согласно объясняющей его дарвиновской теории, суеверные рыбаки выбрасывали обратно в море крабов, которые немного напоминали воина самурая. На протяжении поколений, поскольку гены, отвечающие за рисунок, напоминающий человеческое лицо, выживали с большей вероятностью в телах "своих" крабов, частота таких генов увеличивалась в популяции до тех пор, пока сегодня они не стали нормой. Верна ли эта история о диких крабах или нет, нечто похожее, конечно, происходило в эволюции истинно одомашненных животных.
Вернемся к русскому эксперименту, демонстрирующему скорость, с которой может происходить одомашнивание, и вероятность, что в качестве побочного продукта отбора на приручаемость последует вереница сопутствующих эффектов. Вполне возможно, что коровы, свиньи, лошади, овцы, козы, цыплята, гуси, утки и верблюды следовали путем, который был столь же быстр и столь же богат неожиданными побочными эффектами. Также кажется вероятным, что мы сами после аграрной революции эволюционировали параллельным курсом одомашнивания в направлении нашей собственной версии приручаемости и связанных с ней побочных черт.
В некоторых случаях история нашего собственного приручения ясно записана в наших генах. Классическим примером, тщательно задокументированным Уильямом Дарэмом (William Durham) в его книге "Coevolution", является переносимость лактозы.
Молоко – продукт детского питания, не "предназначенный" для взрослых и изначально непригодный для них. Лактоза, сахар в молоке, требует особый фермент, лактазу, для своего усвоения. (Кстати, это терминологическое соглашение стоит запомнить. Название фермента будет часто образовываться добавлением "-аза" к первой части названия вещества, на которое он воздействует). У молодых млекопитающих выключается ген, который производит лактазу, после того, как они достигают возраста естественного отнимания от груди. Они, конечно, не лишаются гена. Гены, необходимые только в детстве, не удаляются из генома даже у бабочек, которые должны носить большое количество генов, необходимых только для создания гусениц. Но выработка лактазы выключается у человеческих младенцев в возрасте приблизительно четырех лет под влиянием другого, регулирующего гена. Свежее молоко заставляет взрослых чувствовать себя плохо, с симптомами от вздутия живота и кишечных спазмов до диареи и рвоты.
Всех взрослых? Нет, конечно, нет. Есть исключения. Я – одно из них, и есть большая вероятность, что Вы также. Мое обобщение касалось человеческого вида в целом и косвенно дикого Homo sapiens, от которого все мы произошли. Это так же, как если бы я сказал, что "волки – большие, жестокие, хищные животные, которые охотятся стаями и воют на луну", хорошо зная, что пекинесы и йоркширские терьеры опровергая это. Разница в том, что у нас есть отдельное слово "собака" для одомашненного волка, но нет для одомашненного человека. Гены домашних животных изменились в результате поколений контакта с человечеством, невольно следуя тем же курсом, что и гены серебристо-чёрной лисицы. Гены (некоторых) людей изменились в результате поколений контакта с домашними животными. Переносимость лактозы, кажется, развилась у меньшей части племен, включая тутси Руанды (и, в меньшей степени, их традиционных врагов хуту), скотоводов фульбе Западной Африки (хотя, что интересно, не у оседлой ветви фульбе), у синдхов Северной Индии, туарегов Западной Африки, бежа Северо-Восточной Африки и некоторых европейских племен, от которых я, и, возможно, Вы происходите. Существенно, что общей для всех этих племен является история скотоводства.
