Рассказ об одной экспедиции - [29]

- Веселенькое положение,- заметил кто-то,- теперь они до самой заставы не остановятся!

- А как же мы? - в недоумении спросил Дудик.

- Будешь жив, пешком дойдешь! - ответил Дима.

Зверь поднял голову, и опять жуткий и тоскливый рев покатился по долине. И тогда я увидел в бинокль, что из его раскрытой пасти торчат вниз огромные, страшные, чуть загнутые клыки, похожие на моржевые бивни. Их было отчетливо видно, ну совершенно отчетливо!

- Вот так история,- сказал Дима.- Просто чертовщина какая-то! Ведь это же махайрод - саблезубый тигр, который вымер в начале четвертичного периода.

Отсюда, притаившись за камнем, мы видели, как проносились по лагерю шакалы, пожирая наши последние продукты, как они теребили мешок, в котором были хлеб и мясо, как таскали его по лагерю, тянули в разные стороны, пока он не лопнул и его содержимое не высыпалось. Звери быстро поглотили продукты, огрызаясь друг на друга.

- Странно, что он мясо у шакалов не забирает,- сказал Дудик.- Что же это он не ест?

- А он не может,- ответил Дима.- Махайрод привык к крови и внутренностям, к печенке. У него огромные передние клыки, а другие зубы, их три, очень слабы, ими зверь даже мясо не может есть. Это ведь охотник на неповоротливых, но защищенных толстой шкурой толстокожих носорогов, мастодонтов. Он накидывается на них и своими ужасными клыками распарывает брюхо или прыгает на загривок и ударами клыков разрывает сонные артерии. Как бы то ни было, убив толстокожего гиганта, он пьет кровь, пожирает печень, требуху. Наши львы и тигры кидаются на копытных и перегрызают им шею, лев может лапой и хребет переломить. А махайрод слишком тяжел, он не догонит легких и подвижных архаров, кииков, поэтому он на кутасов и нападает; они неповоротливы, их легче поймать и распороть брюхо. Вот видите, от него даже усталые лошади удрали. Поэтому саблезубые тигры исчезли и в Азии, и в Америке в начале четвертичного периода, когда уменьшилось число толстокожих.

Теперь была хорошо видна огромная фигура со страшными, свисающими с каждой стороны пасти, длинными, как ножи, клыками, было видно, как он, принюхиваясь, ходит по лагерю. Вдруг, уж не знаю как, он почуял нас, повернул голову в нашу сторону, потом полез по склону. Мы молча отпрянули от края площадки и поползли в пещеру. Затем совместными усилиями закрыли вход каменной глыбой и прочно укрепили ее снизу и с боков крупными обломками.

Наступила тишина. Кто лежал у входа, кто сидел в глубине; было темно и тихо. Через некоторое время где-то недалеко посыпались камни, потом мы услышали шорох, и вот узкую полоску света, проникавшую сквозь щель, что-то заслонило.

Громкий вздох; гнилостный запах проник в пещеру. Затем кто-то толкнул камень, сильнее; камень зашевелился, еще и еще, и тут глыба, которую мы втроем едва сдвинули, покачнулась и стукнулась о стенку; кто-то пытался протолкнуть ее в глубь пещеры, но она была прочно заклинена обломками. Удары и звуки скребущих когтей становились все сильнее. Временами камень прямо колотился о стенку. Мы лежали рядом и поддерживали его изо всех сил. Потом удары и скрежет прекратились, слышалось только сопение. Прошло несколько минут, и вдруг опять посыпались яростные удары по камню, раздался рев.

Опять наступила тишина; шли минуты, мы молчали, мы боялись разговаривать, так как наши голоса, по-видимому, вызывали у махайрода ярость. Прошло полчаса, час. Очевидно, голод начал мучить саблезубого. Махайрод снова кинулся на камень, пытаясь сдвинуть его в сторону.

Неожиданно я почувствовал, что камень изменил положение.

- Свет, свет зажгите! - сказал я.

- Ни в коем случае,- зашипел Дудик,- он еще больше взбесится!

- Камень подается! - сказал я.- Давайте свет!

Зажгли свет, рычание и удары усилились. Я оказался прав, камень сдвинулся в бок, щель увеличилась. Мы всеми силами навалились на камень, стараясь вернуть его в прежнее положение, но сила зверя была велика. В поту, изо всех сил упирались мы плечами в глыбу, но не могли удержать ее на старом месте, она под ударами лап медленно двигалась в свою нишу. Как мы прежде не догадались завалить нишу? Это была ошибка.

- Ну,- сказал Дудик, - в мышеловку попали!

Но в эту минуту у зверя вдруг изменилось настроение. Царапанье и рычание прекратились. Он не понял, что камень сдвигается. Мы быстро подтащили обломки камней и забили ими нишу.

Шло время, снаружи доносился шум реки. Нас раздражали летучие мыши, их было великое множество. Они вечером отправились на охоту, но натолкнулись на запертый вход и метались с писком.

Ночь тянулась бесконечно.

- И откуда могла взяться эта вымершая гадина? - раздался в темноте голос Димки.- И долго ли она нас будет караулить? Интересно!

- Интересно еще и другое,- сказал Николаев,- сколько мы сможем выдержать без еды и без воды? Мамат, слушай, откуда махайрод мог взяться?

- Давно я об этом звере слышал,- помедлив, ответил Мамат.- Я ведь в детстве жил в Синьцзяне. Там, на склонах Кашгарского хребта, еще много нетронутых мест. Там есть даже такие уголки, где еловые леса растут! Настоящие еловые леса из тянь-шаньской ели! Вот и говорили, что где-то высоко в горах лежит большая котловина, которая считается проклятой: кто туда попадет, тот погибнет. Мне дед перед смертью по секрету рассказал, что издали с высокой горы он видел эту котловину. Она круглая, как чаша, покрыта лесами и пастбищами, диких кутасов там видимо-невидимо. Говорят, что на огромной плоской вершине горы находится мусульманский рай, куда на белом верблюде привозят души праведников. А вот души грешников сбрасывают в эту черную глубокую падь.