Рассказ об одном классе - [27]
Судья с трудом установил тишину.
— Душу он мне разворошил. Я и остервенел. Вроде соображение потерял. К тому же выпили прилично. Плохо помню. Забыл…
— Не помнишь?! — гаркнул на весь зал Джоев. — Ах ты, шакал!
Судья укоризненно взглянул на директора. Бурун заторопился.
— Не буду темнить. Чего там. Просто свидетеля оставлять было никак невозможно. Я не доктор, не знаю, какое ранение смертельное, какое не смертельное. Боялся — очухается, тогда сгорим.
Процесс закончился через три дня. Предоставили последнее слово подсудимым. Подводчик канючил про лошадь, подводу, нес околесицу. Высокий парень расплакался. Бурун говорил очень тихо, не поднимая головы:
— Пусть суд дает, что положено. Искуплю работой. Больше никогда такого не допущу. Хватит. Поумнел.
Суд совещался недолго. Буруна приговорили к расстрелу, остальных к длительному заключению. Бурун опустил голову, высокий парень снова ударился в слезы, а Махлонов вскочил, затравленно озираясь:
— Не хочу! Милые, дорогие, не хочу. Простите!
В конце августа в столовой ко мне подошел Колдин. Я только что возвратился из четвертой бригады. Колчин посидел, покачался на стуле и, дождавшись, покуда я выпил компот, сказал:
— Идем. Все давно собрались. Тебя ждут.
— Куда?
— У нас собрание.
В общежитии были только наши ребята и Иван Федорович.
Осунувшийся Пшеничный сидел отдельно от всех. Левка шепнул мне:
— Старик все нам рассказал. Сейчас потребуем отчета от Ползучего!
Учитель встал. Ребята повернулись к нему. Пшеничный тоже поднялся.
— Ты можешь пока сесть. Начнем. Здесь все свои. Все комсомольцы, так что можно считать наше собрание комсомольским. Один у нас вопрос. Моральный облик комсомольца Пшеничного. Заранее оговорюсь, что наше собрание, так сказать, предварительное. Мы собрались сюда затем, чтобы поговорить откровенно с членом нашего коллектива, с комсомольцем, с воспитанником нашей школы, одноклассником. Вот он сидит перед вами. Я предлагал ему тогда рассказать все товарищам, а ему есть о чем рассказать. Пшеничный отказался. Что ж, пусть сделает это сейчас.
И Пшеничный рассказал о том, как нарочно медлил, когда шел за помощью, и о том, как жег костер. Ребята сидели пораженные. Пшеничный рассказывал подробно.
— Скажу еще. Не могу больше таиться. Я постепенно стал догадываться, что Бурун и его друзья делают какие-то комбинации. Деньги у них водились немалые, угощали и меня раза два. Но я на все смотрел сквозь пальцы, хотя должен был бы догадаться. Выходит, угощали меня ворованной рыбой, на ворованное пили…
— Поздненько ты раскаиваешься, — перебил Пшеничного Генка. — Эх, Ползучий, Ползучий! Не зря мы тебя в школе так прозвали.
— Но, ребята, вы не поверите мне, но я клянусь, что никогда, никогда в жизни не повторится. Я хочу смыть с себя пятно. Что мне надо сделать? Говорите. Я сделаю все, выполню любое приказание, пойду на любую работу, бревна в тайге таскать, ну, словом, что найдете нужным, любое…
— Да на черта ты нам сдался! — крикнул Левка. — Тебя судить надо! Эх, дать бы тебе как следует!
— Что ж, судить меня, наверное, будут. Я написал в город следователю письмо. Сейчас вам прочитаю. Вот. «Товарищ следователь, я глубоко виноват перед своими друзьями, я добровольно сообщаю о своих поступках…»
— Мы тебе не друзья, Ползучий!
— И дальше я пишу…
Но дочитать Пшеничному не дали. Поднялся невероятный гвалт. Ребята так орали, что Ползучий растерялся. Я попытался сказать, что прошло время и я лично не хотел бы, чтобы из-за меня страдал человек. Но тут ребята обрушились и на меня.
— Пойми, наконец, Смирный! — орал Левка. — Ползучий понимает, что рано или поздно, но отвечать придется, так что удумал, гад! Письмо следователю сам написал! Это когда его к стене прижали.
— А почему ты к следователю не обратился, когда он у нас в поселке столько времени прожил? Почему?
— Но человек же был занят!
Пшеничный пытался еще говорить, но его оборвал Шуро́к.
— Хватит. Следователю пусть пишет, если захочет. Это его дело. Но на комсомольском собрании персональное дело заслушаем. Сейчас создадим комиссию и кончим на этом. Довольно. Как комсорг назначаю собрание на следующую субботу. Комиссия пусть работает оперативно, разговор с тобой, Пшеничный, будет окончательный.
Привезли новые бачки с рыбой: пришло пополнение для наших прудов. Борода с Иришкой принимали мальков, сортировали их, Борода поссорился с Джоевым из-за отстойника, который нужно было чистить. Борода требовал срочно рабочих, у Джоева были другие планы.
В конце концов директор уступил, а вечером в столовой состоялось торжественное примирение. Джоев не мог долго сердиться.
— Мир, дарагой, мир. Пусть всегда будет солнце!
Но солнце все чаще и чаще пропадает за тучами. С севера налетает холодный, резкий ветер, ночами глухо гудит тайга: приближается короткая осень, а за ней длинная сибирская зима, вторая наша зима вдали от родного города.
Поселок разросся, выросли новые дома, приехали рабочие, инженеры. Неподалеку обосновалась нефтеразведка — геологи ищут нефть и уверены, что найдут обязательно. Значит, будет у нас город!
Иван Федорович стал директором школы, теперь у него целый коллектив учителей — пятеро. Дел у него прибавилось, но нас Иван Федорович не забывает и частенько заходит в общежитие. Генка Черняев сагитировал ребят и организовал спортивную секцию. Правда, покуда еще спортсмены занимаются только боксом, и то на всех не хватает перчаток, но Генка надеется, что будут зимой каток и лыжи.
22 июня 1941 года ученики девятого класса подмосковной Ильинской средней школы ушли добровольно в народное ополчение. Среди них были ребята, связанные между собой крепкими узами товарищества и дружбы.Повесть «Опаленная юность» и есть достоверная история того, как воевали под Москвой вчерашние школьники. Суровое время и сознание великой ответственности, которая легла на плечи ребят, превращает их из мальчишек в стойких и мужественных бойцов.Эти пареньки не совершали каких-то необыкновенных подвигов. Но они яростно дрались с врагом, защищая любимый город, и отдали свои семнадцатилетние жизни родине — разве это не подвиг?
Жил-был на свете обыкновенный мальчик по прозвищу Клепа. Больше всего на свете он любил сочинять и рассказывать невероятные истории. Но Клепа и представить себе не мог, в какую историю попадет он сам, променяв путевку в лагерь на поездку в Кудрино к тетушке Марго. Родители надеялись, что ребенок тихо-мирно отдохнет на свежем воздухе, загорит как следует. Но у Клепы и его таксы Зубастика другие планы на каникулы.
Без аннотации Мохан Ракеш — индийский писатель. Выступил в печати в 1945 г. В рассказах М. Ракеша, посвященных в основном жизни средних городских слоев, обличаются теневые стороны индийской действительности. В сборник вошли такие произведения как: Запретная черта, Хозяин пепелища, Жена художника, Лепешки для мужа и др.
Без аннотации Рассказы молодого индийского прозаика переносят нас в глухие индийские селения, в их глинобитные хижины, где под каждой соломенной кровлей — свои заботы, радости и печали. Красочно и правдиво изображает автор жизнь и труд, народную мудрость и старинные обычаи индийских крестьян. О печальной истории юной танцовщицы Чамелии, о верной любви Кумарии и Пьярии, о старом деревенском силаче — хозяине Гульяры, о горестной жизни нищего певца Баркаса и о многих других судьбах рассказывает эта книга.
Без аннотации Предлагаемая вниманию читателей книга «Это было в Южном Бантене» выпущена в свет индонезийским министерством общественных работ и трудовых резервов. Она предназначена в основном для сельского населения и в доходчивой форме разъясняет необходимость взаимопомощи и совместных усилий в борьбе против дарульисламовских банд и в строительстве мирной жизни. Действие книги происходит в одном из районов Западной Явы, где до сих пор бесчинствуют дарульисламовцы — совершают налеты на деревни, поджигают дома, грабят и убивают мирных жителей.
Повесть известного китайского писателя Чжан Сяньляна «Женщина — половинка мужчины» — не только откровенный разговор о самых интимных сторонах человеческой жизни, но и свидетельство человека, тонкой, поэтически одаренной личности, лучшие свои годы проведшего в лагерях.
Меня мачеха убила, Мой отец меня же съел. Моя милая сестричка Мои косточки собрала, Во платочек их связала И под деревцем сложила. Чивик, чивик! Что я за славная птичка! (Сказка о заколдованном дереве. Якоб и Вильгельм Гримм) Впервые в России: полное собрание сказок, собранных братьями Гримм в неадаптированном варианте для взрослых! Многие известные сказки в оригинале заканчиваются вовсе не счастливо. Дело в том, что в братья Гримм писали свои произведения для взрослых, поэтому сюжеты неадаптированных версий «Золушки», «Белоснежки» и многих других добрых детских сказок легко могли бы лечь в основу сценария современного фильма ужасов. Сестры Золушки обрезают себе часть ступни, чтобы влезть в хрустальную туфельку, принц из сказки про Рапунцель выкалывает себе ветками глаза, а «добрые» родители Гензеля и Гретель отрубают своим детям руки и ноги.
Уважаемый читатель!Перед тем как отдать на твой суд две повести, объединенные названием «Обыкновенное мужество», я хочу сказать, что события, положенные в основу этих повестей, не выдуманы, а лишь перемещены мной, если можно так сказать, во времени и пространстве. Изменил я и имена героев — участников описываемых событий.Почему?Потому, что правда факта, пройдя сквозь призму сознания человека, взявшегося рассказать об этом факте, приобретает свою неповторимую окраску. Тогда повествование уже становится частицей мироощущения и мировоззрения автора-повествователя; оценка факта — субъективной оценкой.
