Рассказ об одном классе - [18]
Четвертая бригада — там восемь наших ребят — загуляла и два дня не работала. Джоев издал суровый приказ, бригадира сняли, комсомольцам здорово досталось на собрании. Особенно резко выступал на собрании Иван Федорович. Примерно в таком же духе говорил и Пшеничный.
Весной начались неприятности. Едва Серебрянка очистилась ото льда, пришел катер. И произошло чрезвычайное происшествие. Четверо наших решили уехать. Об этом мы узнали случайно. Красноносый пьянчужка в тельняшке отозвал меня в сторонку, поманил Алика и Левку.
— Хотите, и вас устрою? На пару бутылок подкиньте, и порядок!
— Куда это вы нас намереваетесь устроить? — сухо спросил Алик.
— Да еще за столь дорогую плату, — добавил Левка. Матрос хитро подмигнул:
— Куда ваших четверых, туда и вас. На катер. Осточертело, поди, в тайге пропадать? По дому, поди, соскучились? Так вот, ежели желаете, берите по-быстрому расчет, мне две бутылки — и айда. Привет рыбхозу!
— Погоди-ка, морской орел, какие четверо?
— Три девки и парень. Долгогривенький такой.
Мы помчались в контору.
— Товарищ директор, это правда? Как вы могли отпустить?
— Не горячись, дарагой, кровь испортишь. Что значит — «не отпускай». Нет такого закона — «не отпускай». Раз захотели уехать, обязаны отпустить. Они же добровольно приехали, добровольно и уезжают. Знаю, что людей не хватает, да что поделаешь? Ничего, дарагой, не поделаешь.
Мы побежали обратно к пристани. На катер нас не пустили.
Левка заорал:
— Дезертиры! Трусы! Шкурники!
Женечка Ботин стоял на палубе, привалившись к рубке, курил и поплевывал в темную воду.
— Дезертир! Скотина!
— Ну чего, ну чего? — лениво сказал Женечка. — Год отработал. Хватит. А оскорбления не аргумент, я их отметаю.
— Тунеядцы! Битлз несчастный!
— Битлзы, к вашему сведению, популярнейшие певцы и музыканты, а тунеядцем сроду не был и не буду. Пишите письма крупным почерком!
Левка вдруг утих, подозвал Генку Черняева, Алика и Клаву.
— Совет нечестивых, — посмеивался с палубы Женечка.
«Совет нечестивых» продолжался недолго. Раздался восторженный крик.
— А я принципиально не согласен! — сказал Алик.
— Детки, ша!
Левка с Черняевым пошли к трапу.
Возле трапа стоял Красноносый. Генка Черняев прикурил у него, вежливо поблагодарил.
— За мной! — крикнул Левка и побежал по трапу. Его обогнал Генка и сгреб в охапку оторопевшего Женечку.
— Чемодан! Тащи его чемодан!
Левка уже нес чемодан. Женечка вопил. У Красноносого вытянулась физиономия.
— Разбой!
— Разбой, разбой, — охотно подтвердил Левка. — Сейчас убивать его будем…
Вечером Женечка как ни в чем не бывало рассказывал о неудавшемся отъезде и сам смеялся весело и беззлобно. Таким уж был Женечка Ботин. Джоев хохотал так, что поперхнулся и долго, трескуче кашлял, хватался за сердце, вытирал платком малиновое лицо.
— Не постареешь с вами! Ей-богу, не состаришься! Двести лет буду жить. Ай, маладцы, ай, разбойники!
Вечером мы с Катей долго гуляли вдоль берега Серебрянки. Днем проездом заскочил Пшеничный, я видел его в конторе, потом он побывал у Кати. Об этом я узнал от вездесущего Левки. Левка погрозил пальцем и многозначительно изрек:
— Будь начеку, Смирный. Обойдут тебя на поворотах.
Катя в ответ на мой вопрос рассмеялась:
— Ревнуешь?
— Просто хочу знать… В конце концов давай внесем ясность…
— Боже, какие слова! Эх, Смирный, Смирный, хороший ты мальчик, только опоздал родиться. Ты знаешь кто — ты продукт не своей эпохи.
— Зато один наш общий знакомый — тот уж наверняка современный продукт.
— Он — да. Но он — другой полюс…
Странная какая-то Катя стала. Прежде с ней было легко и спокойно, теперь — нет. И не всегда ее можно понять, все какие-то недомолвки, загадки. Между тем меня тянуло к ней все больше — это было заметно со стороны, и Алька как-то довольно прозрачно намекнул мне, что пора бы взять себя в руки.
На последнем комсомольском собрании меня утвердили пропагандистом. А для меня выступать — сущее наказание. Но поручение есть поручение, и выполнить его нужно. Тренируюсь на третьей бригаде. Она теперь работает поблизости, строит отстойники, роет и цементирует специальный котлован для рыбьей молоди и опытный бассейн.
Прихожу в обеденный перерыв. Вся бригада обедает тут же, на бревнах. Бурун, у которого машина в ремонте, временно зачислен разнорабочим.
— Милости просим копеек за восемь, просветите нас, темных.
— Ребята, сегодня в «Комсомольской правде» интересная статья. Давайте послушаем и обсудим.
Ребята соглашаются, только один Бурун спрашивает, как всегда, с издевочкой:
— А не написано в газетке, что нам зарплату поднимут? Жаль.
У Буруна единственная волнующая тема — материальное положение. Когда будут платить побольше, рабочий день подсократят? Ребята над ним посмеиваются, а некоторые зло обрывают.
— Балаболка!
— А вы меня воспитайте. Вы обязаны меня воспитывать.
— Вот чем тебя надо воспитывать. — Клава — она только что привезла бригаде обед — грозит Буруну половником. Бурун в притворном ужасе поднимает руки. Колчин грозит ему кулаком.
— Гнать таких, как ты, пора. Калымщик!
…Я прочитал ребятам статью, мы наспех обсудили ее, впрочем, говорил один Пшеничный, остальные ленились. Но бригадир говорил очень складно.
22 июня 1941 года ученики девятого класса подмосковной Ильинской средней школы ушли добровольно в народное ополчение. Среди них были ребята, связанные между собой крепкими узами товарищества и дружбы.Повесть «Опаленная юность» и есть достоверная история того, как воевали под Москвой вчерашние школьники. Суровое время и сознание великой ответственности, которая легла на плечи ребят, превращает их из мальчишек в стойких и мужественных бойцов.Эти пареньки не совершали каких-то необыкновенных подвигов. Но они яростно дрались с врагом, защищая любимый город, и отдали свои семнадцатилетние жизни родине — разве это не подвиг?
Для 14-летней Марины, растущей без матери, ее друзья — это часть семьи, часть жизни. Без них и праздник не в радость, а с ними — и любые неприятности не так уж неприятны, а больше похожи на приключения. Они неразлучны, и в школе, и после уроков. И вот у Марины появляется новый знакомый — или это первая любовь? Но компания его решительно отвергает: лучшая подруга ревнует, мальчишки обижаются — как же быть? И что скажет папа?
Без аннотации В историческом романе Васко Пратолини (1913–1991) «Метелло» показано развитие и становление сознания итальянского рабочего класса. В центре романа — молодой рабочий паренек Метелло Салани. Рассказ о годах его юности и составляет сюжетную основу книги. Характер формируется в трудной борьбе, и юноша проявляет качества, позволившие ему стать рабочим вожаком, — природный ум, великодушие, сознание целей, во имя которых он борется. Образ Метелло символичен — он олицетворяет формирование самосознания итальянских рабочих в начале XX века.
В романе передаётся «магия» родного писателю Прекмурья с его прекрасной и могучей природой, древними преданиями и силами, не доступными пониманию современного человека, мучающегося от собственной неудовлетворенности и отсутствия прочных ориентиров.
Книга воспоминаний геолога Л. Г. Прожогина рассказывает о полной романтики и приключений работе геологов-поисковиков в сибирской тайге.
Впервые на русском – последний роман всемирно знаменитого «исследователя психологии души, певца человеческого отчуждения» («Вечерняя Москва»), «высшее достижение всей жизни и творчества японского мастера» («Бостон глоуб»). Однажды утром рассказчик обнаруживает, что его ноги покрылись ростками дайкона (японский белый редис). Доктор посылает его лечиться на курорт Долина ада, славящийся горячими серными источниками, и наш герой отправляется в путь на самобеглой больничной койке, словно выкатившейся с конверта пинк-флойдовского альбома «A Momentary Lapse of Reason»…
Без аннотации.В романе «Они были не одни» разоблачается антинародная политика помещиков в 30-е гг., показано пробуждение революционного сознания албанского крестьянства под влиянием коммунистической партии. В этом произведении заметно влияние Л. Н. Толстого, М. Горького.
Уважаемый читатель!Перед тем как отдать на твой суд две повести, объединенные названием «Обыкновенное мужество», я хочу сказать, что события, положенные в основу этих повестей, не выдуманы, а лишь перемещены мной, если можно так сказать, во времени и пространстве. Изменил я и имена героев — участников описываемых событий.Почему?Потому, что правда факта, пройдя сквозь призму сознания человека, взявшегося рассказать об этом факте, приобретает свою неповторимую окраску. Тогда повествование уже становится частицей мироощущения и мировоззрения автора-повествователя; оценка факта — субъективной оценкой.
