Рассказ об одном классе - [19]
Прибежал встрепанный Алька.
— Бурун! Ух, здорово, что тебя нашел! Будь другом, помоги.
— Аленький, — пропела Клава, — ты чего, маленький? Борща налить?
Бурун неторопливо поднялся с бревен, доедая хлеб, стряхнул с колен крошки.
— Голубчик, отвези на вертолетную площадку, «газик» директора свободен. Отвези, пожалуйста!
— Кого везти? — сердито морщился Бурун. — Куда? А где водитель? Левка ваш где?
— У него отгул, на рыбалку ушел. А везти Олю. Заболела…
— Ха-ха! Подумаешь, цаца. Припекло, что ли? Ладно, поеду. С директором договорился? Закон? Только меньше бутылки не возьму. Понял, принципиальный гражданин?
— Батюшки! Оленька, деточка! Приступ аппендицита? Вот беда. Быстрей собирайся, черт мохнатый! — накинулась Клава на Буруна. — Шевелись!
Бурун побежал к конторе. Алик за ним.
Мы с Катей шли на дальние пруды. Катя спешила на партийное собрание, обсуждали итоги соревнования бригад. Первенство по-прежнему прочно удерживала третья. Везет Пшеничному.
— Не завидуй. — Катя искоса взглянула на меня. — Кое в чем и нет. Зря старается.
Зря? Ох, что-то не верится. Я стал недоверчивым и подозрительным. Катя это чувствует. Но факт остается фактом — с Пшеничным она не порывает. Время от времени он приезжает в контору и потом заходит к девчатам в общежитие.
И вдруг неожиданно для себя я расхрабрился и сказал Кате, что люблю ее и хочу, чтобы она вышла за меня замуж. Катя остановилась. Видимо, она что-то хотела сказать, но сказала не то, что хотела, а совсем другое, шутливое:
— На первую комсомольскую свадьбу метишь? Напрасно. Алик первенства не уступит.
— Согласен на вторую.
— Слушай. Формальности это все. Разве в них дело?
Конечно, не в них. Дело в том, что Катя чего-то не договаривает, ведет себя странно. Ведь она так и не ответила мне толком и идет теперь, сосредоточенно глядя под ноги.
Недалеко от первого пруда Катя остановилась.
— Вечером их нет. Зато утром просто страшно ходить. Ужи так и ползают. В прудах лягушек полно, вот они и блаженствуют.
— Ужи не ядовитые.
— Открыл Америку. А противные какие! Скользкие, мерзость! Как-то утром с директором шли, так он по дороге штук десять палкой убил.
В траве и в самом деле что-то мелькает. Стоим возле последнего пруда, где плещутся рыбы. Туман плывет над водой рваными клочьями. Не умолкает лягушечий хор. Тяжелые хлесткие удары разносятся в тишине — это охотятся амуры. Дальневосточные рыбины отлично прижились. Скоро будем отправлять первую партию в магазины. Пора.
Катя спешит, а мне не хочется, очень не хочется ее отпускать.
Ну что ж, и я пойду по делам — нужно поговорить с ребятами, подготовить некоторых к вступлению в комсомол. Речь идет о двух деревенских пареньках. Сейчас они на том берегу подкармливают рыбу…
Утром на завтрак я немного опоздал, а когда пришел, ребята сообщили новость: у нас кончились продукты. На кухне сердито гремела посудой Клава. Оказывается, размыло дорогу и машина с продуктами застряла где-то в тайге. Как назло, особенных запасов у нас не оказалось. Пришлось перейти на нормированное питание.
На следующий день рацион значительно урезали, и опять это не вызвало особых волнений, если не считать нескольких дежурных острот, отпущенных Левкой по адресу «всякого там начальства».
— Ты весну ругай, — посоветовал Алик. — Природа виновата.
— Конечно, виновата, — тотчас же согласился Левка. — Что произвела на свет такого снабженца, как наш. Ошиблась, матушка.
Прошло еще два дня, машина с продуктами не появлялась.
На рассвете со звоном вылетела рама. Посыпались стекла, в окне показался Джоев, тяжело дыша, крикнул:
— Поднимайтесь скорее! Вода!
Ничего толком не соображая, мы сорвались с коек, захлюпали по ледяной воде. Вещи не пострадали, но те, у кого сапоги лежали поближе к двери, теперь выливали из них воду. Наспех одевшись, мы выскочили на улицу. Она тоже была залита водой.
— Серебрянка вышла из берегов! Нужно спасать пруды!
Наводнение! Оно уничтожит все, что у нас есть. Пруды, залитые водой, поднимутся, амуры уйдут.
— Скорее на дамбу! Укреплять дамбу!
Джоев побежал к гриве холма, на дамбу. Если ее размоет, вода прорвется к прудам. Вслед за директором, хватая лопаты, помчались все, кто был поблизости, даже Клава бросила свою столовую. Вода напирала на перемычки, кипела и клокотала. На перемычке уже махал ломом Генка Черняев в мокрой майке. Рядом с ним по пояс в воде стояли Шуро́к и рыбаки с лопатами.
— Укрепляй дамбу! — крикнул Афанасий. — Набрасывай землю!
Мы заработали лопатами. Копали все, даже Бабетка орудовала тяжелой совковой лопатой. Рядом копала Иришка; тренировочный спортивный костюм был мокрым, измазанным глиной. Джоев работал ожесточенно, зло, гортанно покрикивал, размеренно бросал землю. Афанасий, Колчин и Женечка Ботин рысью таскали носилки с песком.
— Быстрее, быстрее! Вах!
Мы с Севой обогнали Женечку Ботина, но тот не хотел уступать и, в свою очередь, обогнал нас. Джоев закричал:
— Хорошо работаешь, тунеядец! Маладец!
— Я вам покажу тунеядца! Я вам покажу! — взъярился Женечка и прибавил ходу.
Закончили поздно ночью. На следующий день паводок кончился, но один пруд, самый дальный, спасти так и не удалось.
22 июня 1941 года ученики девятого класса подмосковной Ильинской средней школы ушли добровольно в народное ополчение. Среди них были ребята, связанные между собой крепкими узами товарищества и дружбы.Повесть «Опаленная юность» и есть достоверная история того, как воевали под Москвой вчерашние школьники. Суровое время и сознание великой ответственности, которая легла на плечи ребят, превращает их из мальчишек в стойких и мужественных бойцов.Эти пареньки не совершали каких-то необыкновенных подвигов. Но они яростно дрались с врагом, защищая любимый город, и отдали свои семнадцатилетние жизни родине — разве это не подвиг?
Для 14-летней Марины, растущей без матери, ее друзья — это часть семьи, часть жизни. Без них и праздник не в радость, а с ними — и любые неприятности не так уж неприятны, а больше похожи на приключения. Они неразлучны, и в школе, и после уроков. И вот у Марины появляется новый знакомый — или это первая любовь? Но компания его решительно отвергает: лучшая подруга ревнует, мальчишки обижаются — как же быть? И что скажет папа?
Без аннотации В историческом романе Васко Пратолини (1913–1991) «Метелло» показано развитие и становление сознания итальянского рабочего класса. В центре романа — молодой рабочий паренек Метелло Салани. Рассказ о годах его юности и составляет сюжетную основу книги. Характер формируется в трудной борьбе, и юноша проявляет качества, позволившие ему стать рабочим вожаком, — природный ум, великодушие, сознание целей, во имя которых он борется. Образ Метелло символичен — он олицетворяет формирование самосознания итальянских рабочих в начале XX века.
В романе передаётся «магия» родного писателю Прекмурья с его прекрасной и могучей природой, древними преданиями и силами, не доступными пониманию современного человека, мучающегося от собственной неудовлетворенности и отсутствия прочных ориентиров.
Книга воспоминаний геолога Л. Г. Прожогина рассказывает о полной романтики и приключений работе геологов-поисковиков в сибирской тайге.
Впервые на русском – последний роман всемирно знаменитого «исследователя психологии души, певца человеческого отчуждения» («Вечерняя Москва»), «высшее достижение всей жизни и творчества японского мастера» («Бостон глоуб»). Однажды утром рассказчик обнаруживает, что его ноги покрылись ростками дайкона (японский белый редис). Доктор посылает его лечиться на курорт Долина ада, славящийся горячими серными источниками, и наш герой отправляется в путь на самобеглой больничной койке, словно выкатившейся с конверта пинк-флойдовского альбома «A Momentary Lapse of Reason»…
Без аннотации.В романе «Они были не одни» разоблачается антинародная политика помещиков в 30-е гг., показано пробуждение революционного сознания албанского крестьянства под влиянием коммунистической партии. В этом произведении заметно влияние Л. Н. Толстого, М. Горького.
Уважаемый читатель!Перед тем как отдать на твой суд две повести, объединенные названием «Обыкновенное мужество», я хочу сказать, что события, положенные в основу этих повестей, не выдуманы, а лишь перемещены мной, если можно так сказать, во времени и пространстве. Изменил я и имена героев — участников описываемых событий.Почему?Потому, что правда факта, пройдя сквозь призму сознания человека, взявшегося рассказать об этом факте, приобретает свою неповторимую окраску. Тогда повествование уже становится частицей мироощущения и мировоззрения автора-повествователя; оценка факта — субъективной оценкой.
