Рассказ лектора - [21]

Нельсон даже Бриджит не говорил, что палец время от времени болит. Это была его боль и ничья больше. Сейчас он испугался, что доктор пропишет еще более дорогостоящее лечение.

— Да нет. Так, иногда покалывает, но это, наверное, мое воображение.

— Нервов там не осталось. — Доктор сильно ущипнул палец. — Чувствуете?

— Нет, — честно ответил Нельсон.

— Отлично, — сказал доктор Дай. — Значит, снимаем швы.

В тот вечер впервые за много месяцев Бриджит повела Нельсона в кино. Он переживал, что для них это слишком дорого, но жена ничего не хотела слышать. Она выбрала фильм, зная, что Нельсону понравится: постмодернистский вестерн, пародийный римейк «Шина»[51]. В пятницу вечером кинотеатр был полон, однако в зале, где показывали вестерн, кроме них, сидела только пожилая супружеская чета. Мужчина, рыхлый, с зачесанными на лысину редкими волосами, продолжал говорить с женой даже после того, как прошли титры. Бриджит сердито поглядела в их сторону.

— В Азии, — шепнул Нельсон, — принято обсуждать фильм по ходу действия — это как бы зрительское участие.

— Отлично, — буркнула Бриджит. — Вот и смотрели бы его в Сингапуре. А сейчас пусть помолчат.

Нельсон встал и пошел между темными рядами к бледно мерцающей лысине. Палец, освобожденный от бинтов, снова горел. Нельсон протиснулся между креслами к разговорчивому зрителю. Тот глянул через плечо, нагнулся поближе к спутнице и понизил голос до хриплого шепота. Палец жгло. Нельсон тронул мужчину за плечо. Пришитый палец коснулся липкой шеи.

— Пожалуйста, не разговаривайте, пока идет фильм, — сказал Нельсон, и боль прошла. Наступило блаженное успокоение, как будто он сунул палец под ледяную струю.

Мужчина напрягся и начал привставать. Не снимая руки с его плеча, Нельсон сказал:

— Сидите, пожалуйста. Я просто буду очень признателен, если вы помолчите.

Женщина шевельнулась, и Нельсон коснулся ее спины.

— Сидите, сидите, — сказал он. — Простите за беспокойство.

Нельсон вернулся на свое место. Вообще-то он предпочитал простодушные вестерны сороковых — пятидесятых годов, без новомодных иронических наворотов. А тут создатели от души поглумились над жанром. Поначалу герой действительно защищал поселенцев от богатого злодея-соседа, по одному отстреливая его приспешников. Закончилось это грандиозной перестрелкой, в которой герой уложил негодяя, однако после этого сам занял его место, став фактическим диктатором маленькой долины. Впрочем, Нельсон решил, что не даст испортить себе свободный вечер, и старался получать от зрелища простое детское удовольствие: немногословные мужчины, лошади, открытые пейзажи и яростные всплески насилия.

В зале зажегся свет. Нельсон заметил, что пожилые супруги тревожно на него оглядываются. Муж держался за горло и сипел. Нельсон торопливо подошел.

— Вам плохо? — спросил он.

Женщина с расширенными от ужаса глазами обняла мужа, словно пытаясь защитить. Мужчина потер горло и задвигал губами, но наружу вырвался только сдавленный хрип.

— Что вы с ним сделали? — прошипела женщина.

У Нельсона снова заныл палец. Он схватил мужчину за плечо.

— Вы можете дышать? Скажите что-нибудь, если можете.

Мужчина издал вопль, и снова словно холодная волна пробежала у Нельсона по пальцу. Он отдернул руку.

— Матерь Божия, — выговорил мужчина. — Чего вам от нас надо?

Нельсон отступил на шаг.

— Н-ничего, — выговорил он.

— Можно нам идти? — дрожащим голосом спросила женщина.

— Идти? — удивился Нельсон. — Конечно. Фильм кончился. Я просто…

Мужчина и женщина вскочили, цепляясь друг за друга, и тут же замерли. Нельсон загораживал им проход.

— Простите. — Он попятился, но они уже перелезли через кресла на соседний ряд и побежали к выходу.

— Что там такое? — спросила Бриджит, когда Нельсон вернулся к ней.

— Понятия не имею, — отвечал Нельсон, но палец его горел ледяным огнем.

4. НЕЛЬСОН СПУСКАЕТСЯ В АД

Утром в понедельник на Мичиган-авеню к нему снова прицепился Фу Манчу. Бомж плелся сзади целый квартал, выкрикивая:

— Ноябь, твою мать, а я без пальта. Холодно, твою мать.

Он шел в нескольких шагах от Нельсона в грязной джинсовой жилетке, размахивая голыми ручищами. Волосы у него были подвязаны грязным красно-бело-синим платком.

— Некоторые небось в польтах, — бубнил Фу Манчу. — Им небось есть куда идти. Могли бы и поделиться с бездомным.

Нельсон ускорил шаг. Палец подергивало. Он допил обезболивающее; доктор сказал, что таблетки больше не понадобятся. На повороте Фу Манчу отстал.

На обеденной перемене Нельсон зашел в жилищную администрацию. Тихая полная афро-американка посмотрела на компьютерный экран через нижние половинки бифокальных очков.

— Ваш контракт кончается, — сказала она.

— Знаю, но…

— Боюсь, что с ним кончается и ваше право на предоставление жилья. — Женщина взглянула на экран и добавила: — Профессор.

— Я надеялся, — сказал Нельсон, — что существует какой-нибудь льготный срок…

Женщина сурово взглянула на него через верхние половинки очков.

— Боюсь, что нет, сэр. Вам придется освободить жилье к первому января.

— Но это всего через шесть недель.

Палец горел. Надо было послать Бриджит. Она бы поскандалила, не смущаясь, что администраторша — женщина и черная.