Распыление. Дело о Бабе-яге - [19]
Дракон, затормозив у земли, вновь начал подниматься, разгоняя воздух мощными взмахами крыльев.
— Где РПГ? — спросила я.
— Выстрелы кончились. — ответил Обрез. — Всё в этого гада высадил. — он пнул дохлую тушу рядом.
— Автоматы?
— Рядом с телегой. — мы осторожно выглянули. На том месте дымилась воронка.
И тут на поляну выползло… нечто. Оно имело коровью голову с рогами, даже хвост, но не имело ног. И издавало странные человеческие звуки: — Му-у-у! Му-у-у!
— Это Таракан! — закричал Обрез. — Он под коровьей шкурой! — Тара!!! Эгей!!! — дракон, вытянув шею стрелой, прянул к нам.
— Идиот! — заорала я, рыбкой уходя от струи пламени. Ногам стало горячо.
— Му-у-у! Му-у-у! — опять раздалось над поляной. Дракон, красиво кувырнувшись в воздухе, ринулся к коровьей шкуре.
Брелок… Я прикрыла глаза, вспоминая. Скорее всего, он выпал, когда я кувыркалась, уклоняясь от драконьего огня… Это было где-то здесь. Упав на колени, я лихорадочно зашарила руками в траве.
Дракон, выставив когти, пикировал на шкуру. Если он схватит Таракана… И тут я увидела Обреза. Он стоял у кромки леса и орал, размахивая руками. Тварь, оставив корову, понеслась к нему.
Моя рука нашарила гладкий камушек.
— Нашла! — заорала я что есть мочи. — Я нашла сигналку!
Дракон завис в воздухе. Перед ним было три цели, и он не знал, какую выбрать.
— Заманю его на фугасы! — закричал Таракан и, выбравшись из-под шкуры, побежал к лесу. Дракон рванул за ним, но у опушки его крылья запутались в ветках.
— Жми! — заорал Обрез и я нажала кнопку.
Огненная пирамида, только острым концом вниз, выметнулась из земли, подхватила дракона — стал виден четкий силуэт, — а в следующий миг его закрутило, крылья стали похожи на сломанные зонтики, и…
Не успела прикрыть лицо от летящих ошметков дракона, как меня оторвало от земли, понесло и, наверное, обо что-то ударило. В глазах потемнело.
Услышав голоса, я села, пытаясь руками удержать голову. Казалось, если её не подпирать, шея сломается, как маковый стебель, и голова покатится по выжженной земле… Вокруг было светло.
— Эй, ты как? — рядом присел Обрез. — Жива?
Всё болело. Ожоги — на спине, локтях, даже на пятках, нестерпимо саднило. Во рту было так сухо, что слова не выговаривались. Поперхав, я просто махнула рукой. Обрез протянул алюминиевую фляжку с чем-то теплым. Оказалось, с речной водой — она пахла илом, а на зубах скрипел песок.
— Что с Тараканом? — спросила я, напившись.
— Жив, курилка. — Обрез плюхнулся рядом и отобрал у меня фляжку.
— Как он по минному полю прошел? — я, приставив ладонь козырьком к глазам, пыталась рассмотреть, что твориться на поляне. Там ходили какие-то люди.
— Чтобы минер, да на собственной мине подорвался? — усмехнулся Обрез. — Вон он, показывает приезжим господам, как дело было.
С глазами у меня было что-то не то. Силуэты казались черными.
Весь лес вокруг поляны полег. Как спички, рассыпанные из коробка. Чернели лишенные веток и листьев стволы, меж ними поднимались тонкие струйки дыма. Пахло золой и печеным мясом.
На поляне, горбами к небу, чернели туши драконов. Теперь было видно что тому, первому, подорвавшемуся на мине, оторвало задние лапы. Всё-таки сработал план Таракана. Хотя бы частично.
И тут я вспомнила одну вещь, о которой совсем, совсем не думала с тех пор, как на нас напали. И повернулась к Обрезу.
— А что с Матерью?
— А вот тут — он вздохнул, — начинается самое интересное. — Когда ты взорвала последнего дракона, Мать, видимо, это почуяла. Может, он у нее любимчик был, или еще что… Не осела пыль от взрыва, смотрю — над лесом баба летит. Из ладоней — столбы света, как ракетное пламя. Волосы у нее белые-белые, длинные, и извиваются, как змеи. Жуть, в общем. Увидела мертвых драконов, раззявила пасть, да как заорет! И звук как бы материальный. Будто это не звук, а грязь, что-ли… Я уши руками прикрыл, и — носом в землю. Но потом не утерпел, выпростал один глаз. И вижу: выходят из лесу, со стороны дороги, двое…
В руках — будто сеть крупноячеистая из света. Набрасывают они эту сеть на бабу, от нее дым валит. Видно, жжется… И завязывается меж ними битва: она в них файерболы пуляет, они — в нее, только не огненные шары, а синие молнии. Шум, треск, и электричеством пахнет. Лес вокруг так и полег, как трава под росой.
А Мать возьми, и прямо из воздуха достань еще одного дракона! Громадного, как слон, и синего, как медный купорос. Дракон тут же изобразил из себя паяльную лампу и ну магов поливать. Те только руки растопырили и будто щит между ними — всё пламя в этот щит и ушло… А потом один пульнул диск от циркулярной пилы, тот дракона на мелкие кусочки и покрошил. Кровищи было… А Мать Тара замочил.
— Как это? — не поняла я.
— А так. Очнулся, достал револьвер — он его всегда в кобуре под мышкой носит — и высадил в неё всю обойму.
Мы немного помолчали. Таракан вдалеке размахивал руками, доказывая что-то магам.
— Значит, нет больше Матери. — задумчиво сказала я. — А сокровища? — Обрез только горестно вздохнул.
— Сокровищ тоже нет. Цыгане разбежались, а табор сгорел.
Мы опять замолчали. Говорить было не о чем: очередной план спасения Бабули накрылся медным тазиком. Только и оставалось, что пойти, и повесится. Или вернуться, и вытрясти из Шаробайки компенсацию — хотя бы то, что на боеприпасы потрачено, вернуть.
Я знала, что совершаю ошибку, влезая в вампирское логово ночью. Но, во-первых, в замке грохотала оперная музыка, они, как обычно, что-то праздновали. Во-вторых, охранная система была человеческого бренда - будь она гномского производства, всё стало бы намного сложнее. В-третьих, меч Токугавы по праву принадлежит мне, а не кровососам. И самое главное - меня к такому готовили всю жизнь. И я готова.
В нашем мире человеку все труднее быть невидимкой. Несколько лет у меня это прекрасно получалось, но необъяснимым образом меня опять нашли. Ведь современные технологии неотличимы от магии. А цифровой след остается всегда. Бежать или драться? Орел или решка? Я выбираю третий вариант. Ведь вероятность того что монетка встанет ребром существует. Здравствуйте! Меня зовут Алекс Мерфи и у меня есть проблема. Я — чудесник. И я знаю как сделать невероятное возможным.
Он никогда не считал себя особенно смелым, или крутым. У Витали, всегда были проблемы, связанные с адаптацией к социуму, и немного, со здоровьем. Но то, что он считал своими проблемами - смешно в мире Улья. Встреченные им люди, тёртые этим миром, поделятся своим опытом пребывания здесь. С ним и читателем.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
«Корона», подлая тварь, на ранних стадиях плохо ловится. Прыгнуть через океан ей ничего не стоило: от прибрежных городов США до Шанхая, главной базы Восточного флота КНР, часов двенадцать пути. И откуда пошла инфекция, кто кого первым заразил, для нас не играет роли. Если ты начальник разведки флота, то обязан думать и действовать так, словно весь мир уже подцепил вирус, и китайские моряки в том числе. И принимать меры.
В городе, охваченном пандемией, есть загадочный «небесный человек» – летчик, который помогает уставшим и больным людям летать. Но вот бедствие побеждено. Узнает ли девушка-медсестра того, с кем познакомилась во сне?
Тем временем приключения юных пакостниц набирают обороты и на этот раз они переместятся в одну очень непростую деревню под Ростовом. Туда, где обитают настоящие деревенские ведьмы, их родственники - чернокнижники, черти, домовые, куда каждый Новый год лично наведывается дедушка Мороз, а порой заглядывает и самая настоящая сказка!
Сказка о городе снов, безликой ведьме, часовщике, принцессе и настоящей дружбе. А еще о говорящем коте, который дает ценные советы. Иногда.) Девочке Ильке снятся сны о волшебном городе, но она и представить не может, что однажды попадет туда наяву.
Молния ударила прямо в ковер и по стальным перьям Гамаюн пробежали синие искры. Я пересела поближе к Лумумбе. — На какой мы высоте? — Локтей семьсот-восемьсот, — в его бороде позванивали льдинки. — Может спустимся пониже? — Скорость упадет. Ванька, лежа на краю, тихо стонал: у него разыгралась морская болезнь. — Эх, молодо-зелено, — потер руки учитель. — Так уж и быть, избавлю вас от мучений. АЙБ БЕН ГИМ! И мы оказались в кабине с иллюминаторами. Над головой уютно затарахтел винт, а на стене зажегся голубой экран. «Корабли лежат разбиты, сундуки стоят раскрыты…» — пела красивая русалка. — Эскимо? — спросил наставник.