Распятое Солнце - [50]

А после того, как Ты возник, явился свет,

Озаривший Египет лучами своими…»

(Всемирная история в 24-х томах, том 1, А.Н. Бадак, И.Е. Войнич, Н.М. Волчек, Минск, «Литература», 1998, с. 320).

Сравните строки египетского гимна с уже известными Вам строками гимна из Ригведы, и Вы увидите, что все жрецы, где бы они ни жили, и в какое бы время они ни жили, имели одинаковое интуитивное представление о самозарождение сил Природы и всех форм жизни из материи света. Знали жрецы и о том, что источающая свет и заключающая сама в себе жизнь плоть Святого духа первородна. Это её, живородящую плоть Бога Ра египетские жрецы называли Раем. А Христос, как мы знаем, рассказывал о Рае, как о Царстве Небесном, которое подобно зерну горчичному, то есть состоит из «крупинок», что меньше всех семян. (Евангелие от Матфея, 13, 31–32).

Однако, мы знаем и другое. Египетские жрецы называли себя детьми Бога Солнца не в прямом смысле, а аллегорично, иносказательно, и только лишь потому, что могли буквально общаться с незримыми силами (богами) Природы. Христос же, придя на землю Израиля, удивил всех тем, что заявил, будто нет у него иного отца, кроме Бога Всевышнего.

Для чего Ему, Жрецу, Пророку и Мыслителю понадобилось разыгрывать перед иудеями своего рода спектакль?

Найти ответ на этот вопрос можно лишь в том случае, если принять во внимание, что согласно верованиям иудеев все евреи — рабы божьи (в худшем смысле этого слова), а раввины (левиты) божья прислуга. Это во-первых. Во-вторых, надо понимать, что Христос должен был как-то объяснить евреям, что все живые существа, и человек в том числе, изначально рождены посредством духа

Святого из материи света — эфира, и нет иного Бога, кроме эфира, и нет иного служения этому Богу, кроме как поклоняться Отцу Всевышнему в духе и истине, то есть, жить по совести и по правде.

ЧИТАТЕЛЮ ДЛЯ РАЗМЫШЛЕНИЯ

Из воспоминаний Иоганна Петера Эккермана, беседовавшего с великим Гёте.

«Вечером провёл часок с Гёте в интересных и приятных разговорах. Я приобрёл английскую Библию, в которой, что очень меня огорчило, не обнаружил апокрифических книг. Они не были включены в неё, поскольку их подлинность подвергается сомнению, равно как и их божественное происхождение. Итак, я лишился благороднейшего Товия, этого образца благочестивой жизни, далее — «.Мудрости Соломоновой» и «.Речений Иисуса, сына Ширахова», писаний недосягаемой духовной и нравственной красоты. Я посетовал на чрезвычайную узость воззрения, выражающегося в том, что одни писания Ветхого завета считаются исходящими непосредственно от Бога, другие же нет. Словно благородное и великое может возникнуть вне Господа и не быть плодом Его попечения.

— Я, безусловно, с вами согласен, — отвечал Гёте. — Но на Библию существуют две точки зрения. На неё смотрят как на своего рода прарелигию, исповедующую природу и разум в их божественной и первозданной чистоте… Далее, имеется точка зрения церкви, более близкая людскому разумению, она немощна, изменчива и продолжает меняться… [Духовенство] не столь уж задаётся вопросами, просветляет ли дух человеческий та или иная книга Библии и содержится ли в ней учение о высокой нравственности и благородстве человеческой природы; гораздо большее значение оно придаёт Кн-игам Моисея, трактующим историю грехопадения и зарождения потребности в Искупителе, и Пророкам, неоднократно указующим на него — грядущего, и особое внимание, конечно уделяет Евангелию, повествующему о появлении Спасителя, и о его смерти на кресте во искупление грехов человеческих. Из этого вы можете усмотреть, что для подобных целей, да ещё взвешенные на таких весах, ни благородный Товий, ни «Мудрость Соломонова», ни «Речения Иисуса, сына Ширахова», большого веса иметь не могут.

Вообще же нелепо задаваться вопросом, подлинно или не подлинно то или иное в библейских книгах.

Что может быть подлиннее, нежели то совершенно-прекрасное, что пребывает в гармонии с чистейшей природой и разумом, доныне способствуя нашему высшему развитию!

И что на свете менее подлинно, чем абсурдное, пустое и глупое, а следовательно, бесплодное или не приносящее добрых плодов.

Если бы на вопрос о подлинности отдельных глав Библии можно было ответить утвердительно, потому что они-де говорят о событиях, действительно имевших место, то ведь даже в Евангелиях ряд пунктов пришлось бы подвергнуть сомнению, ибо в Евангелии от Марка и от Луки говорится не о том, что они сами пережили или чему были очевидцами, — нет, они были созданы много позднее, на основании устных преданий, записанных апостолом Иоанном уже в глубокой старости. Тем не менее я все Четыре Евангелия считаю подлинными, ибо в них нас поражает отблеск той высокой духовности, которая исходила от личности Христа и была такой божественной, что божественнее её ничего и никогда на земле не бывало.

Если меня спросят, способен ли я, по своей природе, благоговейно перед ним преклониться, я отвечу: несомненно.

Я преклоняюсь перед ним, как перед божественным откровением высшего принципа нравственности.

Если спросят, способен ли я, по своей природе, поклоняться Солнцу, я поклоняюсь в нём свету и творящей силе Господа, которая одна дарит нас жизнью, и заодно с нами всех зверей и все растения.