Распутин. Жизнь. Смерть. Тайна - [23]
Взгляд на себя со стороны вообще был свойствен Григорию Ефимовичу, который даже во время телефонного разговора «картинно подбоченивался и опирался ногой на маленький табурет, специально поставленный возле. Именно такой ему, наверное, представлялась поза триумфатора»>235.
Уделял немалое внимание он и своей одежде.
Приехавший в 1904 году в Петербург Распутин «был одет в простой, дешевый, серого цвета пиджак, засаленные и оттянувшиеся полы которого висели спереди, как две старые кожаные рукавицы; карманы были вздуты, как у нищего, кидающего туда всякое съедобное подаяние; брюки такого же достоинства, как и пиджак, поражали своею широкою отвислостью над грубыми халявами мужицких сапог, усердно смазанных дегтем; особенно безобразно, как старый истрепанный гамак, мотался зад брюк»>236.
Спустя четыре года на Григории уже была хорошая черная суконная русская поддевка и прекрасные лакированные сапоги бутылками. А еще через два года Распутин был одет роскошно: на нем была малинового атласа русская сорочка; подпоясан он был поясом с большими шелковыми кистями; брюки из дорогого черного сукна сидели на ногах в обтяжку, как у военных; дорогие лакированные сапоги бросались в глаза своим блеском и чистотою.
В 1915–1917 годах Распутин бывал одет в лиловую шелковую рубашку с малиновым поясом, английские полосатые брюки и клетчатые туфли с отворотами.
В целом облик Распутина вызывал чувство настороженности, раздражения и внутреннего беспокойства: «Вся „простота“, все, начиная от щегольского, но все же „мужицкого“ костюма до напомаженных волос и грязных ногтей носило характер нарочитый»>237; «типичный сибирский варнак, бродяга… По внешности ему недоставало только арестантского армяка и бубнового туза на спине»>238; «самый форменный, грязный, корявый русский мужик»>239; «полуграмотный мужик, разваливающийся на мягких креслах, говорящий с апломбом первые попавшиеся слова, какие взбредут ему в голову»>240, у которого «за этой внешней оболочкой сидит кто-то лукавый, хитрый, скользкий, тайный, знающий это свое страшное»>241.
Распутин не был ни святым, ни чертом.
Распутин был таким, каким его хотели видеть окружающие, которых он, в свою очередь, стремился психологически захватить. Поскольку же у окружающих, в том числе самых высокопоставленных особ, в ту смутную эпоху не было твердой определенности в том, чего им больше хочется – пугающе неведомой «конституции» или проверенной веками «севрюжины с хреном», – Распутину приходилось быть и святым, и чертом одновременно.
Часть 2
Карьера и смерть
«И грустно было. И стал я попивать»
В детстве Гриша Распутин был ребенком предельно замкнутым, отрешенным, всецело погруженным в мир своих духовных переживаний. У него не было друзей, поскольку он сторонился сверстников, не зная, как «подойти к ребятам… как вести себя, что сказать, как им понравиться»>1.
В четырнадцать лет Григория «захватило Святое Писание». Слова о том, что «царство Божие внутри нас», так поразили подростка, что «он бросился в лес, опасаясь, как бы окружающие не увидели, что с ним происходит нечто невообразимое». «Когда он возвращался домой из леса, его не оставляло чувство светлой печали, но не тягостной тоски». «Он совершенно ушел в себя. Все валилось у него из рук», за что от своего отца, не видевшего в сыне крестьянского рвения к работе и считавшего его лодырем, Григорий получал «частенько тычки и подзатыльники». «И потянулась за отцом (то есть за Григорием. – А. К., Д. К.) слава бездельника, ледащего человека»>2.
К этому же возрасту Григорий физически выровнялся и не выглядел уже хилым и слабым, однако драться не хотел. Сверстники дразнили его «слабаком», пока однажды он не дал сдачи обидчику, заодно справившись и с навалившимися на него другими ребятами. И хотя в последующем Григорий раскаивался, что полез в драку, «молился, ища успокоения», но с тех пор стал более контактным с окружающими: по поручению отца весьма успешно продавал в Тюмени рожь.
Переходный возраст внес в поведение Григория качественные и довольно резкие изменения, притом что его базовые личностные характеристики, включая неспособность к труду и нормальной социальной адаптации, сохранились в неизменности.
К шестнадцати годам у Распутина окончательно оформился психопатический тип характера. Именно с этого периода привыкший дотоле чуть что «забиваться в угол» Григорий стал поочередно примерять на себя все более замысловатые и броские костюмы социального эксцентрика: деревенский пьяница-дебошир, просветленный странник-богомолец, божий человек при императорской фамилии, наконец, всесильный и полубезумный временщик…
Превращение Григория Распутина из трудного подростка в клинического психопата произошло вскоре после его первого сексуального опыта, полученного в Тюмени в возрасте шестнадцати лет.
