Расплата - [11]

— И тебе не известно, что за этим стоит?

Флорри промокнула щеку платком.

— Я слишком ошеломлена, чтобы размышлять о версиях. Мне трудно дышать, не то что ясно думать. Может, что-нибудь придет на ум завтра или послезавтра. А сейчас все, как в тумане.

— А Джоэл и Стелла?

— Я говорила и с тем и с другой. Бедные ребята в своих университетах, радовались студенческой жизни, и вот такая новость: их отец только что убил священника, человека, которого они уважали. И домой они вернуться не могут. Пит в письменной — никак не иначе — форме дал им указание оставаться там, где они есть, пока он не решит по-другому. — Флорри всхлипнула, пока Джон курил, вытерла щеки и прошептала: — Извини.

— Ничего, Флорри. Я бы тоже поплакал, но не могу. Не сдерживайся, это вполне естественно. Сейчас не время храбриться. Дай волю эмоциям. Ужасный день, он нам будет отзываться годами.

— Что нас ждет, Джон?

— Ничего хорошего, это я гарантирую. Сегодня я разговаривал с судьей Освальдом. Он даже не рассматривает возможность освобождения под залог. Исключено, и я его понимаю. Речь идет об убийстве. Я встречался с Питом, но он не хочет мне помогать. С одной стороны, отказывается признать себя виновным, с другой — никак не способствует своей защите. Все, конечно, может измениться, но мы с тобой его знаем: уперся, ничем не сдвинуть.

— Какова будет защита?

— Наши возможности ограничены. Самооборона, непроизвольный импульс, не исключено, алиби. Ничего из этого не подходит, Флорри. — Адвокат опять затянулся и выпустил новое облачко дыма. — И вот еще что: днем я получил информацию и отправился в регистрационную палату. Выяснилось, что неделю назад Пит перевел земельную собственность на Джоэла и Стеллу. Для этого не было веских причин, и он все устроил так, чтобы я об этом не знал — воспользовался услугами юриста из Тупело, который в Клэнтоне почти никого не знает.

— Джон, я ничего не понимаю, объясни!

— Пит уже тогда замышлял убийство и, чтобы исключить претензии семейства Белла на свою землю, перевел ее на детей, сняв с нее свое имя.

— Это поможет?

— Сомневаюсь. Но это забота на будущее. Твоей земли это, разумеется, не коснется. Она как была, так и останется твоя.

— Спасибо, Джон. А что это означает?

— Когда Пит предстанет перед судом — а я не вижу причин, чтобы этого не случилось, — факт передачи земли послужит уликой против него — доказательством умысла. Того, что он планировал преступление заранее. Причем основательно. Пит давно об этом размышлял.

Флорри поднесла платок ко рту, минуты бежали, а она неотрывно смотрела в пол. В кабинете было тихо и спокойно — с улицы снизу не доносилось ни звука. Джон встал, потушил сигару в тяжелой хрустальной пепельнице, шагнул к столу и закурил новую. Подошел к французскому окну и взглянул на здание суда на противоположной стороне. Сгустились сумерки, на лужайку легли тени.

— Как долго Пит находился в больнице, прежде чем вернулся домой? — спросил он, не поворачиваясь.

— Много месяцев. Не знаю. Может, год. Ранения были серьезные, он весил сто тридцать фунтов. Лечение требовало времени.

— Проблемы с сознанием возникали?

— Все как обычно: если и возникали, Пит не рассказывал. Но разве можно не подвинуться головой после того, что выпало пройти ему?

— Диагноз поставили?

— Понятия не имею. После войны он стал другим человеком. Но разве могло быть иначе? Эти ребята были жутко напуганы.

— В чем Пит изменился?

Флорри опустила платок в сумку.

— Лиза говорила, что сначала его мучили кошмары, множество бессонных ночей. Теперь он стал более унылым, склонен подолгу молчать, что его как будто радует. Но с другой стороны, Пит никогда не был особенно разговорчивым. По-моему, вернувшись домой, он испытал счастье — начал поправляться, успокоился, стал набирать вес. Часто улыбался, был доволен, что остался жив и война закончилась. Но это продолжалось недолго. Между ним и Лизой возникла напряженность. Нинева говорила, что они плохо ладили. Странно: такое впечатление, чем больше он креп, тем слабее становилась Лиза.

— Из-за чего они ссорились?

— Не знаю. Нинева все видела и слышала, поэтому они вели себя осторожно. Она говорила Мариэтте, что ее часто отсылали из дома, чтобы пообщаться без нее. Лиза словно вошла в штопор. Я видела ее незадолго до отъезда из дома. Она произвела на меня гнетущее впечатление: хрупкая, худая, нездоровая. Не секрет, что мы никогда с ней не были близки, и Лиза со мной ничем не делилась. Пит, впрочем, тоже.

Джон пыхнул сигарой и вернулся на место рядом с Флорри. Улыбнулся, как улыбаются старому другу, и произнес:

— Единственная связь между преподобным Беллом, твоим братом и этим бессмысленным убийством — Лиза Бэннинг. Согласна?

— Я сейчас не в том положении, чтобы с чем-нибудь соглашаться.

— Флорри, соберись, помоги мне. Я единственный человек, который может спасти жизнь Пита, но сейчас это представляется весьма сомнительным. Как долго Декстер Белл провел с Лизой, когда мы думали, что Пит погиб?

— Господи, Джон, я не знаю. Те первые дни и недели были ужасны. Лиза в растрепанных чувствах, дети травмированы, дом как пчелиный улей, люди приносили то окорок, то свинину и предлагали плечо, на котором поплакать, и при этом задавали множество вопросов. Декстер с женой тоже находились рядом. Они были близки Питу и Лизе.