Распад - [14]

— После выходных. Пеликанос вернулся в Бостон. Фонтено где-то охотится с Бобом и Одри… Сейчас я просто пытаюсь привести в порядок некоторые записи. — Оскар пожал плечами.

— Как вы думаете, я ей понравилась? Миссис Бамбакиас? Мне было приятно заниматься ее одеждой во время кампании. Она по-настоящему элегантна и была со мной очень мила. Я подумала, не сможет ли она меня взять в Вашингтон. Хотя я не подойду там.

— Почему же нет? — Оскар вслепую набрал комбинацию для запуска поисковика, который не входил в государственный федеральный координационный центр в Батон Руж, и затребовал записи недавних подарков или благотворительных грандов губернатора Луизианы.

— Ну понимаете… я слишком стара? Двадцать лет проработала в банке. Ручным шитьем занялась, только когда разразилась гиперинфляция.

Оскар нашел четыре ссылки, подходящие для дальнейшего расследования.

— Думаю, вы себя недооцениваете. Миссис Бамбакиас ни разу не упоминала ваш возраст.

Донна уныло покачала головой.

— Эти молодые женщины гораздо лучше приспособлены к новым временам. Они заботятся о персональном имидже. Им нравится работать в команде, и они любят быть в форме: следят за модной одеждой и обувью, заботятся о прическах. Они стремятся к карьере. И Лорена Бамбакиас тоже захочет кого-нибудь нанять. Ей нужны будут имиджмейкеры, которые смогут позаботиться о представительном внешнем виде для публики Вашингтона и Джорджтауна.

— Но вы прекрасно заботитесь о нас! Сравните, как выглядим мы и как выглядят те, кто работает здесь.

— Вы не понимаете, — терпеливо начала объяснять Донна, — местные ученые одеваются, как попало, поскольку могут обойтись и без этого.

Оскар проводил взглядом проезжающего мимо мотоциклиста. Рубашка водителя плескалась за его спиной, как флаг на ветру, он был босиком и без шляпы. Волосы всклокочены. Одеться хуже было просто невозможно.

— Согласен с вами.

Оскар чувствовал, что Донна была в настроении пооткровенничать. В принципе он всегда стремился появляться в жизни своих сотрудников в тот момент, когда они желали пооткровенничать.

— Жизнь иногда насмехается над нами, — вздохнула Донна. — Помню, как я ненавидела, когда мать обучала меня шить. Я поступила в колледж. Мне никогда не приходило в голову, что я стану заниматься ручным шитьем и работать имиджмейкером. Когда я была молодой, никому и в голову не могло прийти заниматься ручным шитьем. Мой бывший муж расхохотался бы во весь голос, если бы я предложила вручную сшить ему костюм.

— Донна, а как сейчас ваш бывший муж?

— Он живет в уверенности, что настоящие люди работают с девяти до пяти. Он идиот, — она помолчала. — Кроме того, его уволили, он разорен.

Люди в белоснежных, без единого пятнышка халатах появились среди посевов генетически усовершенствованных зерновых. В руках у них были блестящие алюминиевые опрыскиватели, сверкающие хромированные ножницы, высокотехнологичные титановые мотыги.

— Мне так нравится здесь, — сказала Донна. — Как мило со стороны сенатора прислать нас сюда. Это гораздо лучше, чем я представляла. Воздух пахнет так необычно, вы заметили? В таком месте я смогла бы жить, если бы еще поменьше разгильдяев в лохмотьях…

Оскар по быстрым ссылкам вышел на записи заседания сенатского комитета по науке и технике 2029 года. Архивы шестнадцатилетней давности содержали отчеты об основании Бунского национального коллаборатория. У Оскара появилось чувство абсолютной уверенности в том, что эти архивные документы никто внимательно не просматривал на протяжении многих лет. Они были битком набиты ценными сведениями.

— Это была тяжелая кампания. После таких трудов необходимо немного расслабиться. Вы это заслужили.

— Да, кампания меня утомила до смерти, но я довольна. Мы действительно сработались, мы прекрасно сотрудничали. Знаете, мне нравится политика. Если следовать демографическим отчетам, то я отношусь к категории американских женщин «от пятидесяти до семидесяти», то есть к тем, для кого жизнь не имеет смысла. Никогда уже ничто не вернется к тому, к чему я приучена и чего я могу ожидать. И даже если развалится экономика и Сеть съест все… Но когда занимаешься политикой, все выглядит по-другому. Я не чувствую себя былинкой, несущейся по ветру. Я на самом деле однажды почувствовала, что это я изменяю мир. А не мир изменяет меня.

Оскар внимательно и с сочувствием посмотрел на нее.

— Донна, вы прекрасный работник. И надежный человек. Когда сидишь в замкнутом помещении, в стрессовой и давящей обстановке, очень важно, чтобы кто-то в команде обладал спокойным характером и уравновешенностью. И даже немного философствовал. — Оскар улыбнулся подмигивая.

— С чего это вы, Оскар, так любезничаете? Уж не собираетесь ли вы меня уволить?

— Ни в коем случае! Наоборот, я бы очень хотел, чтобы вы остались с нами. По крайней мере еще на один месяц. Понимаю, что это не слишком многообещающее предложение для женщины с вашими талантами, вы ведь можете найти себе что-либо более постоянное. Но Фонтено тоже остается пока с нами.

— Остается? — Она недоуменно посмотрела на него. — Но почему?

— И, конечно же, Пеликанос, и Лана Рамачандран, и я — мы все будем вкалывать изо всех сил… Так что и для вас найдется работа. Не совсем то, что во время кампании, конечно, ничего столь напряженно-лихорадочного, но правильный имидж для нас очень важен. Даже здесь. Может быть, здесь в особенности.