Распад. Как он назревал в «мировой системе социализма» - [66]

По мнению собеседников, в ГДР назревала потребность в переменах, осознание этого в различных слоях общества. Прежде всего ждали перемен в руководстве. Обстановка в нем, по мнению Зибера, ненормальная, нездоровая. Все сосредоточено в руках одного лица – Хонеккера, но он оторвался от жизни, от народа, от партии, жил в мире иллюзий.

На заседаниях Политбюро не было настоящих дискуссий, почти никто не выступал с возражениями и собственными суждениями. Конечно, Хонеккер привержен Советскому Союзу и сам говорил об этом, но он никак не мог освободиться от антиперестроечного синдрома. Он – за Советский Союз, но без перестройки, демократизации и гласности. В своем неприятии перестройки лидер республики дошел до того, что стал отступать от своих прежних позиций по вопросам разоружения и экономической интеграции, обставлял их различными оговорками и условиями.

Надо было отказаться от самовосхваления и самолюбования, укрепить связь с массами, усилить внимание к работе с конкретными людьми, изменить стиль работы Народной палаты ГДР, повысить роль депутатов. Вдохнуть новую струю в деятельность дружественных партий, изменить к ним отношение со стороны СЕПГ, подмявшей и лишившей их самостоятельности и специфики. То же самое касалось Союза молодежи, пионерского движения. Надо было освободить их от государственного регламентирования, от карьеристских и мещанских настроений, развивать самоуправление.

В качестве первого шага следовало удалить из руководства Г. Миттага и И. Хермана. Но и тот и другой по-прежнему находились в тесных отношениях с высшим руководителем и оказывали на него определяющее влияние. Незначительный, но характерный факт. Международный отдел ЦК СЕПГ подготовил содержательный, теплый и сердечный проект приветствия в адрес XIX партконференции, но Херман отредактировал его до неузнаваемости.

Надежды на большие перемены, по словам Зибера, связывались в ГДР с очередным съездом СЕПГ. Но хонеккеровское руководство и тут стало маневрировать. В частности, готовилось решение о досрочном проведении съезда. Мотивировалось оно необходимостью заблаговременного принятия очередной пятилетки. Но за этим в действительности скрывалось нечто иное, и прежде всего желание руководства СЕПГ провести свой съезд до очередного съезда КПСС и таким образом в какой-то мере развязать себе руки, сохранить прежние позиции.

Таким образом, ситуация в ГДР была далеко не такой безоблачной и стабильной, как она оценивалась Хонеккером. Напротив, проблемы обострялись, внутреннее напряжение нарастало, отрицательное настроение в отношении руководства становилось все более явным. К сожалению, хонеккеровское руководство не замечало и не хотело замечать того, что все происходившее вело к неизбежному взрыву и бурным потрясениям.

Отношение к советской перестройке

В центре политической жизни ГДР все эти годы была проблема отношения к советской перестройке.

Хонеккер и близко стоявшая к нему группа членов Политбюро (Миттаг, Херман, Аксен, Долус) проявили не просто сдержанное, а негативное отношение к новому курсу советского руководства. Объяснить это нетрудно. Ведь сложившаяся в ГДР общественная система была едва ли не адекватным воплощением командно-административных принципов, которые отрицались перестройкой. Немецкая специфика не меняла ее сути, а, пожалуй, даже придавала более изощренный характер. Политической и идеологической основой существования ГДР была непримиримость двух военно-политических блоков в мире, и только на противопоставлении западному миру, и в первую очередь ФРГ, при поддержке Советского Союза мог держаться восточногерманский режим в том виде, в каком он реально сложился.

Возможен ли был другой, демократический вариант социализма на германской земле?

Я думаю, да. И такая возможность открывалась перестройкой в Советском Союзе, прекращением «холодной войны», воплощением нового мышления в международные отношения. Но для этого надо было осуществить пересмотр всей концепции социализма, всей политики СЕПГ и линии ее поведения, к чему хонеккеровское руководство оказалось неспособным: им ведь надо было переступить через самих себя или просто уйти, уступив место другим людям, понимающим необходимость перемен.

Вместо этого Хонеккер и его группа вообразили, что они, и только они, выражают истинные интересы народа и германского социализма, и избрали путь отстаивания жестких, догматических позиций, встали в позу защиты социализма от якобы угрожавшей ему опасности.

Конечно, Хонеккер не мог не учитывать огромного авторитета перестройки в мире, широкого интереса к ней населения республики, и особенно интеллигенции, да и партийных кругов. Он не мог не чувствовать, что и значительная часть членов руководства не разделяет его позиции. Это и Штоф, и Кренц, и Модров, и Шабовский, и Фельфе. Да и другие члены Политбюро, кроме двух-трех особо доверенных лиц, не безоглядно шли за Хонеккером.

Все это вынуждало Хонеккера лавировать. Он нервничал, колебался, что-то признавал, о чем-то умалчивал, но при всех условиях подчеркивал свою верность «незыблемым принципам». Каждая встреча с Горбачевым, казалось, вносила успокоение в мятущуюся душу Эриха, но проходило какое- то время, и опять руководитель ГДР оказывался во власти сомнений, настроений отторжения перемен.