Раскрытие скрытого за завесой для сведущих в тайнах сердец - [35]

Передают, что, когда он был в Мекке, к нему пришёл человек и сказал:

– Назови мне дозволенное законом, в котором нет ничего беззаконного.

Он ответил:

– Прославление (зикр) Бога – законное, в котором нет ничего беззаконного, а прославление «иного» – беззаконное, в котором нет ничего законного.

То есть в первом – спасение, во втором – погибель.

Глава 11 Об имамах, которые жили в период от последователей (ат-таби'ун) до наших дней

1. Хабиб аль-'Аджами

Его покаянию (таубат) способствовал Хасан из Басры. Сперва Хабиб был ростовщиком, погрязшим в нечестии, но Бог даровал ему искреннее раскаяние, и благодаря Хасану Хабиб обрёл начатки истинной религиозности. Его родной язык – персидский ('аджами), и по-арабски он говорил неважно. Как-то вечером Хасан Басри проходил мимо двери его кельи. Хабиб завершил призыв к молитве и стоял, готовясь начать молитву. Хасан вошёл, но не смог молиться, повторяя за ним слова молитвы, потому что Хабиб немилосердно коверкал арабские слова. В ту же ночь Хасан во сне увидел Господа и спросил Его:

– Господи, как снискать твоё довольство?

Господь ответил:

– О Хасан, ты уже снискал моё довольство, но не познал его сладости: если бы вечером ты повторял слова молитвы вослед за Хабибом, воспринимая праведность его намерения, а не произношение слов, Я был бы весьма доволен тобою.

В среде суфиев хорошо известен случай, когда Хасан Басри, спасаясь от Хаджжаджа, укрылся в келье Хабиба. Стражники спросили у Хабиба, не видел ли он Хасана.

– Видел, – ответил Хабиб.

– Где?

– Он у меня в келье, – сказал Хабиб.

Стражники ворвались в келью, но никого не нашли там. Думая, что Хабиб разыграл их, они разбранили его и обозвали лжецом. Он поклялся, что говорит правду. Они ещё и ещё раз обшарили келью, но никого не нашли и с тем удалились.

Тогда из кельи вышел Хасан и сказал Хабибу:

– Я знаю, Бог не выдал меня этим нечестивцам благодаря твоему заступничеству. Но почему ты открыл им, что я у тебя?

Хабиб ответил:

– О наставник, дело не в заступничестве, а в правдивости. Если бы я солгал – мы оба были бы посрамлены.

Хабиба спросили: «Чем довольствуется Бог?» Он ответил: «Сердцем, не запятнанным лицемерием», ибо лицемерие (нифак) противно согласию (вифак), а состояние довольства (риза) является сущностью согласия. Лицемерие и любовь несовместимы, любовь же являет себя в состоянии довольства [тем, что уготовано Богом]. И потому довольство (риза) – черта друзей Божьих, а лицемерие – черта Его врагов. Это очень важный момент, и я к нему ещё вернусь.

2. Малик ибн Динар

Он был сподвижником Хасана Басри. Его отец Динар был рабом, и Малик родился до того, как отец получил свободу. История его обращения в веру такова. Как-то он целый вечер развлекался с друзьями. Когда же все уснули, из лютни, на которой они играли, прозвучало:

– О Малик! Почему ты не покаешься?

Малик оставил прежний образ жизни, пришёл к Хасану Басри и был твёрд в покаянии. Он достиг столь высокой ступени, что, когда однажды в открытом море на корабле его заподозрили в краже драгоценного камня, он возвел очи к небу – и тотчас сотни рыб поднялись на поверхность, и каждая держала во рту драгоценный камень. Он взял один из них, вручил человеку, потерявшему свою драгоценность, и, шагнув за борт корабля, отправился пешком до берега, ступая по воде, как по суше.

Передают, что он сказал:

«Поступки, которые мне по душе, – это дела искренности» – ибо именно искренность придаёт поступку значимость. Искренность в поступках – то же, что дух для тела. Тело без духа мертво, так же мёртв и неискренний поступок.

Искренность относится к разряду внутренних действий, а исполнение религиозных обрядов – к разряду внешних действий. Второе обретает своё завершение в первом, а первое проистекает от второго.

Человек может хранить своё сердце искренним сотни лет, однако искренность, не соединённая с действием, – это ещё не искренность.

Можно тысячу лет исполнять религиозные обряды, но они не станут актами поклонения, пока не соединятся с искренностью.

3. Абу Халим Хабиб ибн Салим ар-Ра'и [60]

Он был сподвижником Салмана Фариси. Он передал слова Посланника: «Намерения верующего лучше, чем его дела».

Он владел стадом овец, его дом стоял на берегу Евфрата.

В качестве духовной стези (тарик) он избрал удаление от мира. Один из шейхов рассказывает:

Как-то, проходя мимо, я увидел, что он молится, а за овцами присматривает волк. Я усмотрел в этом приметы величия и решил подойти к нему. Мы поздоровались, и я сказал:

– О шейх, я вижу, волк в согласии с овцами. Он ответил:

– Это потому, что пастух в согласии с Богом.

С этими словами он поставил под валун деревянную чашку, и из камня ударили струи мёда и молока. Он поднёс мне это питьё.

– О шейх, – вскричал я, – как ты достиг такой ступени?

Он ответил:

– Повинуясь Мухаммаду, Посланнику Божьему. Сын мой, камень источал воду народу Мусы [Моисея] (Коран 7:160), несмотря на то что они не повиновались ему, а Муса чином был не ровня Мухаммаду. Отчего бы камню не источать мёд и молоко для меня, ведь я повинуюсь Мухаммаду, который выше Мусы?

Я попросил о наставлении. Он произнёс:

– Не превращай своё сердце в средоточие вожделения, а живот – в сосуд беззаконных вещей.