«Раскопанная Библия». Новый взгляд археологии - [125]
На социальном фронте Готвальд добавил, что в своих новых домах израильтяне создали равноправное общество с доступом к средствам производства, открытым для всех. А на познавательном уровне он предположил, что новые идеи равенства были импортированы в Ханаан небольшой группой людей, которые пришли из Египта и поселились в горах. Эта группа, возможно, находилась под влиянием оригинальных египетских религиозных идей, похожих на те, которые возбудили революцию Эхнатона в 14-м веке, идеи, которые были ближе к более поздней концепции единобожия. Таким образом, эта новая группа стала ядром, вокруг которого в горах кристаллизовались новые поселенцы.
Американский археолог Уильям Девер предоставил теории крестьянского восстания явный археологический контекст. Предлагая новую интерпретацию находок из более ранних раскопок, он утверждал, что керамика и архитектура новых поселений в нагорье первого железного века напоминали керамические и строительные традиции жителей низменностей в позднем бронзовом веке – предполагая, таким образом, что древние израильтяне произошли из оседлых общин Ханаана. Соглашаясь с Готвальдом, Девер предположил, что первый железный век был первым периодом, когда нагорье было плотно заселено, в значительной мере благодаря двум технологическим инновациям. Это было умение вырубать в скале и оштукатуривать резервуары для хранения воды, которое позволяло новым жителям создавать поселения вдали от многолетних родников и колодцев. А также это были методы строительства на крутых склонах сельскохозяйственных террас (которые открыли путь для более интенсивной эксплуатации нагорья, в том числе для выращивания виноградников и оливковых рощ, которое, в свою очередь привело к массовому производству вина и оливкового масла). Согласно Деверу, оба «изобретения» должны были создать технически сложные общества, а именно – оседлое население Ханаана.
Гипотеза крестьянского восстания или «социальной революции» была очень привлекательной и получила поддержку большого количества библейских учёных и археологов. Казалось, что она соответствует социальным реалиям Ханаана позднего бронзового века и объясняет падение системы поселений поздней бронзы в низинах и подъём системы первого железного века в горах. И она было очень созвучна радикальной политической ориентации американской и европейской академической жизни того времени. Она также соответствовала возрастающему скептицизму в библейских исследованиях, касающихся исторической ценности как книги Иисуса Навина, так и книги Судей. Но она была неверной. В самом деле, она была отброшена почти с той же скоростью, с которой она возникла. В чём причина? Она была очень спекулятивной и теоретической, и не имела достаточной поддержки археологии. На самом деле, археология свидетельствовала против неё.
Она также появилась в самый неподходящий момент. К 1980 годам антропологи и археологи становились всё более и более скептически настроенными к возможности того, что керамика и архитектурные стили могут открыть этническое или географическое происхождения древних людей. Такие элементы материальной культуры можно легко имитировать или заимствовать одним обществом от другого. В самом деле, большинство упомянутых Девером находок было обнаружено в сёлах, представляющих второй этап заселения нагорья. Таким образом, сходство с находками позднего бронзового века может указывать скорее на торгово-экономические связи поселенцев железного века с жителями низменностей, а не на происхождение, так как в низинах существовала явная культурная преемственность от позднего бронзового века до первого железного века. Что ещё важнее, в 1970-х и начале 1980-х из раскопок начали поступать надёжные данные о нагорных деревнях первого железного века, и новые данные явно противоречили теории социальной революции.
В первую очередь, новые данные показали, что первый железный век был не первым периодом интенсивной поселенческой деятельности в нагорье, и что две «технологические инновации» были известны (и использовались) за много веков до появления ранних израильтян. Другими словами, использование прорубки скалы, оштукатуренных резервуаров и строительство террас на склонах холмов были характерными результатами сильной поселенческой деятельности в нагорье, а не главными инициаторами этого. Археологические данные из низменностей также не поддерживают теорию социальной революции. В последние годы стало ясно, что к концу бронзового века сельский сектор ханаанского общества был уже истощён и не мог предоставить ни энергию, ни человеческие ресурсы для новой волны заселения нагорья. Кроме того, археологические работы в нагорье в 1980-х и 1990-х представили некоторые поразительные свидетельства того, что большинство поселенцев там в первом железном веке были скотоводческого, а не оседлого, происхождения.
Все три теории о завоевании израильтян (единого вторжения, мирного проникновения и социальной революции) одобряли главное библейское представление о том, что восход древнего Израиля был уникальным, исключительным феноменом в истории страны. Новые открытия последних десятилетий разрушили эту идею.
Монография посвящена актуальной научной проблеме — взаимоотношениям Советской России и великих держав Запада после Октября 1917 г., когда русский вопрос, неизменно приковывавший к себе пристальное внимание лидеров европейских стран, получил особую остроту. Поднятые автором проблемы геополитики начала XX в. не потеряли своей остроты и в наше время. В монографии прослеживается влияние внутриполитического развития Советской России на формирование внешней политики в начальный период ее существования. На основе широкой и разнообразной источниковой базы, включающей как впервые вводимые в научный оборот архивные, так и опубликованные документы, а также не потерявшие ценности мемуары, в книге раскрыты новые аспекты дипломатической предыстории интервенции стран Антанты, показано, что знали в мире о происходившем в ту эпоху в России и как реагировал на эти события.
Среди великого множества книг о Христе эта занимает особое место. Монография целиком посвящена исследованию обстоятельств рождения и смерти Христа, вплетенных в историческую картину Иудеи на рубеже Новой эры. Сам по себе факт обобщения подобного материала заслуживает уважения, но ценность книги, конечно же, не только в этом. Даты и ссылки на источники — это лишь материал, который нуждается в проникновении творческого сознания автора. Весь поиск, все многогранное исследование читатель проводит вместе с ним и не перестает удивляться.
Основу сборника представляют воспоминания итальянского католического священника Пьетро Леони, выпускника Коллегиум «Руссикум» в Риме. Подлинный рассказ о его служении капелланом итальянской армии в госпиталях на территории СССР во время Второй мировой войны; яркие подробности проводимых им на русском языке богослужений для верующих оккупированной Украины; удивительные и странные реалии его краткого служения настоятелем храма в освобожденной Одессе в 1944 году — все это дает правдивую и трагичную картину жизни верующих в те далекие годы.
«История эллинизма» Дройзена — первая и до сих пор единственная фундаментальная работа, открывшая для читателя тот сравнительно поздний период античной истории (от возвышения Македонии при царях Филиппе и Александре до вмешательства Рима в греческие дела), о котором до того практически мало что знали и в котором видели лишь хаотическое нагромождение войн, динамических распрей и политических переворотов. Дройзен сумел увидеть более общее, всемирно-историческое значение рассматриваемой им эпохи древней истории.
Король-крестоносец Ричард I был истинным рыцарем, прирожденным полководцем и несравненным воином. С львиной храбростью он боролся за свои владения на континенте, сражался с неверными в бесплодных пустынях Святой земли. Ричард никогда не правил Англией так, как его отец, монарх-реформатор Генрих II, или так, как его брат, сумасбродный король Иоанн. На целое десятилетие Англия стала королевством без короля. Ричард провел в стране всего шесть месяцев, однако за годы его правления было сделано немало в совершенствовании законодательной, административной и финансовой системы.
Владимир Александрович Костицын (1883–1963) — человек уникальной биографии. Большевик в 1904–1914 гг., руководитель университетской боевой дружины, едва не расстрелянный на Пресне после Декабрьского восстания 1905 г., он отсидел полтора года в «Крестах». Потом жил в Париже, где продолжил образование в Сорбонне, близко общался с Лениным, приглашавшим его войти в состав ЦК. В 1917 г. был комиссаром Временного правительства на Юго-Западном фронте и лично арестовал Деникина, а в дни Октябрьского переворота участвовал в подавлении большевистского восстания в Виннице.