Расколотое небо - [4]

– Твои слова да Богу в уши!

– Так и будет! Я это чувствую! Сердцем, душой чувствую! – горячо говорила Варя. Андрей перехватил ее взгляд, глаза сияли счастьем. – Раскрою тебе маленькую тайну, – почти прошептала Варя и хитровато прищурилась. – Отец говорил как-то, что отпишет березовую рощу мне в приданое. Ты можешь представить: все это место будет наше с тобой? Мы сможем приходить сюда когда захотим, днем и ночью, ни от кого не скрываясь.

– Моя ты мечтательница! – промолвил он с любовью. – А если отец будет настаивать на браке с Морозенко?

– Тогда я поговорю с Василием. Он сам откажется от меня.

– И что же ты ему скажешь?

– А это уже мое дело! Я знаю, что сказать! – уверенно произнесла девушка и прибавила: – Любимый мой, мне нужно возвращаться домой – вставать придется, едва сереть начнет.

– Я провожу тебя до самого двора, – предложил парень.

– Нет, – тихо, но решительно ответила девушка. – Только до улочки.

В маленькую хату, где посапывала во сне бабушка, Варя принесла запах лугов, скошенного сена, тысячелистника и тайной любви. Девушка улеглась в постель, когда за окном еще спали синие тени и с неба с любопытством поглядывала на село желтая луна.

Глава 2

Все большое семейство Черножуковых, празднично разодетое, вышло из церкви после воскресной утренней службы. Варя сняла с головы чистенькую белую косынку, тряхнула головой. Две толстые косы с пушистыми расплетенными кончиками метнулись змеями по спине. Павел Серафимович отошел на обочину пыльной дороги, тянувшейся наверх, к церкви, сел на старый трухлявый пень, крякнул, важно провел ладонью по пышной бороде.

– Да иди уже обутый! – посоветовала жена Надежда, зная о намерении мужа.

– Ага! – хмыкнул Павел Серафимович. – Так и пошел!

– Вот так всегда! – вздохнула женщина и улыбнулась Варе.

– Отца уже не переделаете, мама, – произнесла Ольга, ее дочка, на что Варя прыснула, но сразу же прикрыла рот ладонью. Отец глянул на нее из-под густых бровей, но не сердито, а добродушно.

– Тебе лишь бы зубы скалить! – бросил он младшей дочке с упреком. – Вот будет у тебя муж, узнаешь, как те сапоги долго и тяжело зарабатываются и быстро изнашиваются, – сказал Павел Серафимович, снимая кожаные сапоги, начищенные так, что блестели на солнце.

– Когда это еще будет, – зарделась Варя.

– Не знаю когда, но Василий, как мне показалось, не на иконы на службе смотрел, а на тебя.

– Скажете такое! – Щеки Вари залил румянец. – Нужен он мне, как пятое колесо к телеге.

– Не знаю, не знаю. Говорил слепой: «Увидим». Так-то оно лучше! – сказал глава семейства. Он поднялся – высокий, крепкий, широкоплечий, – довольно улыбнулся, связал веревкой сапоги, перебросил их через плечо.

К Павлу Серафимовичу подходили крестьяне, уважительно здоровались, перебрасываясь словечком. Кто-то сказал, что возле колодца за селом сидит кобзарь Данила.

– Давно его не было видно, – заметила мать.

– Мама, папа! Можно я пойду песни Данилы послушаю? – спросила Варя.

– Да иди, доченька, – ответил отец, – воскресенье же сегодня, можно немного отдохнуть. А ты, Оля, пойдешь?

– Куда мне с моим выводком? – устало отозвалась Ольга. – Я домой, хоть часок какой-то отдохну.

– Меня можете не спрашивать, – вмешался в разговор сын Павла Серафимовича Михаил. – Мне нечего там делать.

– А это почему? Не хочешь песни послушать? Услышать, что в мире делается? – обратился отец к сыну.

– Не хочу слышать болтовню слепого старца! – грубовато ответил Михаил. – Нашли кого слушать!

– Не нравится – ступай домой. – Отец нахмурил брови.

– И пойду! Пока, папа, пока, мама. – Михаил натянуто улыбнулся. – Идем домой! – приказал жене и детям. Отец с грустью посмотрел вслед сыну, тяжело вздохнул, но промолчал.

– Я тоже пойду, – сказала Ольга.

– Приходите все к нам на ужин, – обратилась к ней мать.

– Посмотрим, – неуверенно ответила дочка.

– Папа, мама, а вы пойдете послушать старого Данилу? – спросила Варя.

– Ты иди, а мы с матерью заглянем домой, возьмем ему какой-нибудь гостинец и придем.

– Я с Ганнусей пойду! – весело сказала Варя, потому что уже приметила среди толпы, двигавшейся от церкви, свою подружку. Ганнуся, увидев Варю, подняла руку с белым платочком, помахала ей.

С Ганнусей Варя дружила с раннего детства. Отец подруги Иван Теслюк много лет был батраком у Черножуковых, поэтому к ним во двор часто прибегала его старшая дочка Ганнуся. Родители Вари всегда угощали ее чем-нибудь вкусненьким, и темноволосая веселая девчушка чуть ли не каждый день бывала у них. Варя так сдружилась с Ганнусей, что считала ее сестрой. Однажды отец Ганнуси попросил Павла Серафимовича взять на работу и дочку, ведь в семье еще было четверо младших детей. Павел Серафимович согласился. А почему бы и нет? Конечно, в посевную и жатву у них на поле трудилось едва ли не полсела, но работы хватало на каждый день – нужно было и за скотом присматривать, и огород обрабатывать. «У самих здоровья не прибавляется, платить есть чем, да и Варе веселее будет», – подумал он и не ошибся. Девчонки были вне себя от счастья, а Ганнуся оказалась проворной и трудолюбивой. Это Варя худенькая и бледная, а ее подружка роста невысокого, но крепко сбитая, полненькая, щечки розовые, пылают, а уж если за работу возьмется – все в ее руках прямо горит!