Раскол дома - [75]

– Кто это?

– Томми, – последовал ответ. Джеймс перекатился к говорившему.

– Куда тебя ранили?

– В ногу.

Томми тяжело дышал. Подполз Йен. Джеймс вытащил носовой платок, покрашенный в черный цвет, чтобы в темноте он не стал опознавательным знаком, и перевязал раненому ногу.

– Жди санитаров, – шепнул он.

Они с Йеном поделили патроны и гранаты, взятые у Томми, и поползли дальше. Гаубицы били по основным силам, идущим за ними, и при вспышках взрывов они прижимались к земле, ожидая, пока над ними пролетят ревущие снаряды, и ползли дальше, когда снова становилось темно. Вездесущий Миллер руководил, отдавал команды, ободрял их маленький передовой отряд, и они все спрятались в укрытии, а гаубицы, пулеметы и винтовки стреляли по ним с обеих сторон холмов. Слева, недалеко от вершины, они увидели дот. Пулеметный огонь велся именно оттуда. Миллер толкнул локтем Йена.

– Прояви мастерство, старик. Сними гада.

Йен сосредоточился, и когда из бойницы снова вылетели искры, он выстрелил. Стрельба остановилась, но у основания дота виднелось какое-то движение, и тогда они оба открыли огонь и стреляли, пока затворы их винтовок не раскалились настолько, что их уже невозможно было держать. Их передовой отряд распластался на земле, потому что огонь справа усиливался, и они окопались, как было приказано. На рассвете артобстрел над их головами продолжался. Республиканцы отвечали беспорядочным огнем, но пехота пока не начала атаку. Слева от них оставался теперь уже умолкнувший дот, впереди виднелись заброшенные и обвалившиеся террасы. Растущие здесь когда-то виноградники были уничтожены. Справа от них росли оливковые деревья и сосны. Именно оттуда по-прежнему велся огонь. Волоски на загривке у Джеймса встали дыбом. Йен, постоянно державшийся теперь рядом с ним, прошептал:

– Ну вот, сидим тут, как голубчики, и что мы будем делать, если эти сволочи придут? Скажем, черт побери, «привет» и попросим кофе?

Сержант Миллер подполз к ним по пути известно куда и проворчал:

– Прекрати скулить и разуй глаза и уши, чтобы поймать малейшее их движение в нашу сторону. И тогда мы лупанем по ним гранатами.

Он вручил одну Йену.

– Пока мы сдерживаем их, основные силы смогут подтянуться. Ты тут играешь самую важную роль, юный Йен. Возможно, этот бой станет высшей точкой твоей несчастной и, вероятно, короткой жизни.

– Как всегда, паясничает, – проворчал Йен, когда Миллер уполз по своим делам. Их взвод, в том числе Фрэнк и Бойо, весь этот длинный день рыли под собой землю, до тех пор пока у них не получилось некое подобие окопа. Все это время над их головами рвались вражеские снаряды, предназначенные для основной военной силы. Земля дрожала, шум оглушал их, вокруг со свистом проносились осколки шрапнели.

С наступившим закатом появилась надежда на какую-то передышку, но ночь прошла примерно так же. На следующий день в бой вступила вражеская пехота, и Миллер отправил в ту сторону гранату, крикнув Йену и еще одному бойцу сделать то же самое. Огонь из дота и с правой стороны не давал им поднять головы, так что они не знали, будет ли враг атаковать спереди. Они лежали, прижав к себе винтовки, а из дота стрелял пулемет, и пули со свистом пролетали мимо них.

Внезапно огонь прекратился, и враг бросился мимо них в атаку. Они возвели курки и прицелились, но сзади неожиданно, как из воздуха, появился еще один отряд. Послышался громкий приказ, сказанный по-английски: «Все кончено. Прекратить огонь!»

Джеймс вместе с остальными резко повернулся, и они начали поднимать винтовки, но это было бы самоубийством. И тогда Миллер яростно закричал на фашистов, отвлекая на себя их внимание. Джеймс и Йен попытались затоптать свои военные документы в землю на дне окопа, чтобы информация о них не попала к врагу, но почва была чертовски твердая. Вражеские солдаты оставили Миллера вместе с остальными, пинаясь и тыча им в спину прикладами, они выгнали отряд Джеймса из окопа, а один из фашистов забрал их документы. Им пригрозили смертью, если они не пойдут немедленно и быстро в сторону оливковой рощи. Они побежали, и Миллер тоже, затем вниз по склону, пока не оказались в долине, плотно окруженные конвоем. Все это время основные республиканские силы вели бой с противником. Миллер спокойно сказал:

– Отлично, ребята. Мы вовремя дали им знать.

В долине, в расположении частей фашистов их обобрали до последнего фартинга. Снятые с них ботинки примерили, потом связали шнурками и повесили на шею их новые владельцы. Пленным республиканцам дали вонючие старые альпаргатас, потом связали им руки за спиной и погнали, как стадо коз, по долине, тыча в спину прикладами и кулаками. Ни пищи, ни воды им не давали, и у них распухли языки. Джеймс каждую минуту спрашивал себя, как ему еще удается идти, потому что ноги у него дрожали и подгибались. Йен без конца повторял:

– Теперь я понимаю, что мой старик-папаша не так уж плох.

Миллер старался приободрить их.

– Будет легче, парни, когда окажемся в настоящем лагере, – говорил он.

А потом едва слышно прибавил:

– И держитесь начеку. При первой возможности сбежим. Будьте наготове.

Глава 19