Раскол дома - [116]

Брайди казалось, что она видит, как слова срываются с его губ, но не может их понять.

– Что значит – не всегда все так, как кажется? Ты как миссис Мур, та тоже никогда не говорит прямо.

– А как ты думаешь, почему?

Он почти перешел на шепот, не отпуская ее. Она вспомнила, как миссис Мур тогда сказала, что в этом случае ты начинаешь думать и сама делаешь вывод. Она вдумывалась в его слова. Ей казалось, что они повисли в воздухе. Потом спросила:

– Откуда доктор Гербер знает тебя? Он говорит, что не знает, но я ему не верю.

Он тряхнул головой, потом сказал:

– Ты должна верить мне.

Она оттолкнула его.

– Знаешь, этого недостаточно. Один раз скажи мне правду, потому что я начинаю думать, что, возможно, да, ты живешь двойной жизнью, но уж очень хорошо у тебя получается. Ты живешь так и думаешь, что тебе крупно повезет, и если ты можешь так жить, то как я могу быть уверена, что ты не живешь двойной жизнью по отношению ко мне тоже?

Таков был ее вывод.

Он снова схватил ее за плечи. Она видела, как потемнело его лицо под влиянием сменяющих друг друга мыслей. Наконец он сказал:

– Я работаю на Секретную службу разведки и внедрен в фашистскую партию. Я теперь свободно говорю по-немецки, и это позволяет мне выуживать информацию из Хейне и его приятелей в СС и СД и даже из моей матери. Я профессиональный агент. Я всегда могу сказать, когда за мной следят. Я могу убить, если буду вынужден. Я понял, кто на самом деле нацисты, после того, как провел ночь в камере, в их руках. До того момента я был слеп. Да, я был фашистом, это так.

Он повторил:

– Я был фашистом. Я верил, что с ними можно двигаться вперед. Я ошибался. И попытался все исправить.

Она ничего не говорила, но напряженно вслушивалась в его слова, пытаясь придать им смысл в своей душе. Тим еще ближе подошел к ней.

– Я вытащил доктора и миссис Гербер, но никто не должен знать об этом, потому что здесь повсюду могут быть агенты нацистов. И среди британских фашистов есть те, кто работает на них. Если будут задавать вопросы, то они – беженцы. Брайди, я должен продолжать жить под прикрытием. Я останусь в разведке, потому что им не хватает людей, и поэтому моя жизнь будет оставаться тайной или, если угодно, двойной. И единственное, что в ней будет правдой, – это моя бесконечная любовь к тебе и ко всем остальным здесь, в Истерли Холле.

Брайди казалось, что ее закрутило мощным вихрем и она не может ухватиться за что-то прочное, чтобы остановить круговерть мыслей. Наконец она сказала:

– Но ты так хорошо притворяешься, Тим. Может быть, и сейчас ты тоже притворяешься? Ты должен понять, насколько мне трудно любить и доверять такому, как ты.

Он отпустил ее. И кивнул.

– Я сказал все, что мог. Я люблю тебя. И никогда не солгу в этом. Но мне предстоит важная работа, необходимая для безопасности страны. Мы все будем вовлечены в нее. Таков мой путь. Вот как обстоят дела, Брайди. Все сказано. А теперь мне нужно идти. Я вернусь, чтобы услышать твой ответ.

Он прошел мимо нее и направился к своему мотоциклу, который он оставил на дороге. Она крикнула ему вслед:

– Я дала тебе ответ.

Он отозвался:

– Я не принимаю его.

Брайди смотрела, как, рыча, мотоцикл увозит его по дороге. Ей хотелось броситься ему вслед. Лучше бы она никогда его не видела.

Из-за навеса вышел дядя Потти. Брайди шарахнулась от неожиданности.

– Ты и в самом деле глупенькая девочка. Он хороший человек. Он помог Джеймсу вернуться, хотя знал, что это ставит его в зависимость от этого очень неприятного офицера СС, Хейне. Очень жаль, что так получилось, потому что он как раз понял, что его политические симпатии были ошибочными, и хотел уйти от этого как можно дальше. Я уговорил его участвовать в этой двойной игре на благо страны. И он согласился, хотя знал, что не сможет никому об этом рассказать, чтобы не поставить под угрозу свою репутацию в глазах местного общества и семьи.

Брайди все еще слышала его мотоцикл, уносящий его по дороге вдаль. Звук его постепенно ослабевал.

– Я дал ему разрешение рассказать обо всем родителям. Я не давал ему разрешения рассказать это тебе, но не сомневался, что он расскажет, рано или поздно. И я не давал ему разрешения отправляться туда, куда он сейчас направляется, но я знал, что он это сделает. Я только надеюсь, что он сумеет совершить чудо. Если все выйдет, это поможет избежать колоссальной душевной боли. И разумеется, если ты когда-нибудь расскажешь об этом, мне придется убить тебя.

Он снова ушел за навес, а Брайди подумала, что он шутит, но не была в этом уверена.

Она по-прежнему не знала, что думать и что чувствовать, потому что Тим снова стал ее героем, тем, кто всегда защищал ее и ждал на финише, чтобы они пришли все вместе, человеком, который давал ей почувствовать, что она может говорить и делать все, что угодно, а он всегда будет на ее стороне. Но она не была на его стороне.

Она вышла из-под кедра, по-прежнему прислушиваясь к затихающему шуму мотора, потому что, если он всегда так поступал и по-прежнему открыто признавал это, тогда какого черта она ждет? Брайди засмеялась, подняв голову и глядя, как бегут облака по небу. Она ждет его возвращения, вот и все. Потому что знает, что скрыто и тихо она всегда будет знать правду и быть с ним рядом. Потому что это и есть любовь.