Раскол дома - [117]

Мотоцикл Тима с ревом мчался по Сиртон-драйв к югу от Вашингтона, что в получасе езды от Истерли Холла. Рано утром он позвонил сэру Энтони, чтобы убедиться, что тот дома. Сэр Энтони ответил:

– Приезжайте, дорогой Тим. Я приехал прошлой ночью. Мне тут надо кое с чем разобраться.

Голос его звучал очень устало. Тим оставил мотоцикл рядом со входом в дом, потому что он хотел вернуться к Брайди сразу же, как только сделает здесь все, что необходимо. Он стащил кожаные перчатки и аккуратно положил их на седло вместе с кожаным шлемом. Он сам не знал, что собирается сказать, но он должен попытаться. В ответ на звонок ему открыл мистер Доркинс, камердинер, и пригласил его войти. Он протянул руку за очками Тима. Тим оставил их у себя. Сэр Энтони вышел из кабинета и знаком предложил Тиму пройти к нему.

– Приятный сюрприз, юный Тим. Но у меня нет пакета, если вы за ним.

Тим вошел в кабинет и остановился на светло-розовом персидском ковре. Помещение было светлым, он никогда раньше не бывал здесь. Только однажды он приезжал в этот дом на обед.

– Нет, мне не нужны никакие пакеты, – сказал он, – и я полагаю, вам не следует больше давать их мне, сэр Энтони.

Спина этого человека, казалось, согнулась, и он почти рухнул в одно из элегантных французских кресел, стоявших рядом с камином.

– Это большое облегчение, знаешь ли, – произнес он, закрыв лицо руками. – Я знал, что это неправильно, но у меня не было выбора. Но все мы, предатели, это говорим, не так ли?

Голос его звучал приглушенно. Он наконец поднял голову, чтобы услышать ответ Тима.

– Я не знаю, – признался Тим совершенно откровенно.

– А вы, Тим? Почему вы здесь? Я ждал Потти. Мне было известно, что он чем-то тайно занимается, но я не знал, чем именно. Но вы? Да, теперь я понимаю. Вы никогда не пьете за то, что провозглашают эта ужасная леди Маргарет и ее не менее ужасная дочь или эти Эджерсы. Да, действительно. Вы слушаете и мало говорите. Да, думаю, я понимаю. Тогда скажите мне, Тим Форбс, как насчет вас?

– Я ничего не значу.

Сэр Энтони издал что-то, похожее на смех.

– Вы в самом деле так думаете?

Тим опустился в кресло напротив него, повесив очки на запястье.

– Дело в том, сэр Энтони, что все так высоко вас ценят, но вокруг фашистов, передающих информацию, уже расставлены сети. Ну, на самом деле вокруг всех, кто передает информацию тем, кого мы считаем своими врагами. Вы находитесь под наблюдением, и было отмечено, что вы интересовались досье, находящимися вне сферы вашей компетенции. Последние несколько месяцев вы передавали информацию, подмененную нашей секретной службой, и таким образом мы получили доказательство, что вы действительно это делаете. Вы никоим образом не один, и мы предполагаем, что вас принудили.

Сэр Энтони заворочался в кресле, потрясенно глядя на Тима. Тим продолжал:

– Мы подозреваем, что вас шантажируют.

И опять это подобие смеха. Тим не понял, в чем дело, но сказал:

– Люди будут схвачены и интернированы в лучшем случае, если они откажутся работать на нас. Я пришел к вам как частное лицо, потому что вы хороший человек, всегда поддерживали идею мира, помогали обездоленным.

Сэр Энтони ничего не сказал, он смотрел на руки, неподвижно стиснутые на коленях.

– Вы не поняли, дорогой Тим Форбс, – наконец проговорил он. – Да, вы правы, герр Вебер пытался шантажировать меня, но к чему это, если все сказано и сделано? Так что я отказался.

Тим поерзал в кресле, глядя на висевшие на запястье очки. Ну, не по убеждению же действовал этот человек. Сэр Энтони беспомощно развел руками и посмотрел на Тима.

– Дело в том, мой дорогой Тим, что вы ездите в Берлин, чтобы повидаться со своей матерью, и будете, конечно же, ездить и дальше, пока ситуация в мире позволяет. Мне дали ясно понять, что, если я допущу ошибку, он сделает так, что вас арестуют в следующий же ваш визит и вы окажетесь среди «пропавших без вести». А если я расскажу вам и вы перестанете ездить, его агенты вас найдут. Что я мог сделать? И что тут можете сделать вы? Как мы можем обеспечить вашу безопасность?

Удар оглушил Тима. Его затрясло, во рту пересохло. Он не мог выговорить ни слова. Что же это получается? Хейне все это время вел двойную игру, а они с Потти считали себя такими умными.

– Так что, мой дорогой Тим, хоть и не по своей вине, но вы действительно в этом деле очень важная фигура.

Открылась дверь, и мистер Доркинс объявил:

– К вам полковник Поттер, сэр Энтони.

Тим резко обернулся. Его, Тима Форбса, агента Секретной службы разведки, не должны здесь видеть. Но сэр Энтони уже встал и ждал, когда в кабинет войдет Потти. Полковник прошел по ковру с видом крайнего апломба, как будто пришел на вечеринку с коктейлями, рука протянута для рукопожатия, на лице широкая улыбка. Сэр Энтони произнес:

– Дорогой Потти. Я вроде бы представляю угрозу.

Они пожали друг другу руки.

– Вряд ли, Энт, старина. Я слышал большую часть разговора. Мистер Доркинс вовсе не был рад видеть, как я приставил ухо к замочной скважине, но этого требует необходимость, сказал я ему. Это ужасно гадко с моей стороны, я очень извиняюсь, но, Энт, дружище, я слишком хорошо тебя знаю, чтобы верить, что ты настолько глуп, что передаешь информацию просто так. Должна была быть другая причина, чем шантаж по теме, кто с кем переспал. И нам нужно было подтвердить наблюдения нашего агента в Германии, что ты и сделал только что. Конечно, я мог бы прямо спросить тебя, но, возможно, ты бы мне не сказал, правда?