Раскол дома - [103]

– Потанцуем? – он согнулся в поклоне, улыбаясь.

– Нет!

Она метнулась в стеклянную дверь, выходившую на террасу. Там танцевали две пары. Она вихрем пронеслась мимо них, выбежала на лужайку и остановилась, только оказавшись под ветвями кедра. Сзади до нее донеслось тяжелое дыхание Джеймса.

– Вот дела! Мы вообще-то всегда задерживались, когда бегали к речке, чтобы прибежать вместе, а сейчас ты всех обогнала.

Брайди оглянулась на Холл. Она так любила его, этот дом, и теперь ждала, что волшебным образом он сможет ее успокоить.

– Мы уже не дети. Больше этого не будет, – сказала она.

– Нет, Брайди, ты ошибаешься. В тот день, когда ты накричала на собак, Тим подождал меня, и мы прибежали вместе. Брайди, пусть все идет, как идет. Мы пока еще живем не в полицейском государстве, и у людей есть право быть теми, кем они хотят быть.

– Я так не могу. И не буду. И вообще, как ты можешь так говорить?

– Я говорю так, потому что люблю тебя. И потому что ты такая упрямая. А еще потому, что ты болтаешь о демократии, но не живешь по ее законам.

Она тряхнула головой.

– В этом случае не буду. Он едет в Берлин. Он поддерживает жестокость и зло. Появляется в этом их проклятом доме собраний, где они изливают свою ненависть, разглагольствуют о своих вредных идеях. Он обедает с этой кобылой, леди Маргарет. Танцует с ее дочерью.

Джеймс погрозил ей пальцем.

– Что есть, то есть. Он танцует с ее дочерью. Взгляни хорошенько на себя, Брайди. Возможно, он сделал свой выбор, и это не ты. Зато я здесь.

Брайди в раздражении отошла в сторону и бросила через плечо:

– Джеймс, что ты несешь?! Ты мой друг, мой кузен, и он тоже. Мы – одно целое, вот почему он тоже должен быть здесь.

Тим подвел Пенни к ее матери и, повинуясь жесту Потти, последовал за ним. Они некоторое время не контактировали, поскольку Тим получил инструкцию залечь на дно после того, как он помог Герберам бежать, и ему было любопытно, что тот хочет ему сообщить. Он вышел вслед за полковником на террасу, но там было слишком много народу. Потти широкими шагами направился к кедру и по пути столкнулся с Брайди.

– Добрый вечер, Брайди, – поздоровался Потти.

– Ой, да замолчите вы, – раздраженно ответила она и, подняв голову, гордо прошла мимо Потти и Тима.

– Бог ты мой, милые повздорили, – заметил Потти. – Глянь-ка на юного Джеймса. Топает в сторону изгороди с крейсерской скоростью.

Тим перевел взгляд с Джеймса на удаляющуюся фигуру Брайди. Нет, только не это. Ведь он хотел, чтобы мужчиной, которого она бы полюбила, был он, Тим. Потти окликнул его:

– Слушай, у нас есть о чем поговорить. И не слишком ли она молода для тебя?

Тим покачал головой.

– В Брайди есть какая-то врожденная сила, смелость и зрелость. Возможно, она слишком много говорит, но, как правило, по делу. И она всегда говорит правду, в отличие от нас, Потти. Я готов отдать жизнь за нее. Так что вы хотели мне сказать?

Потти сдул пепел с сигары.

– Пойдем к тому дереву. За столько лет в нем накопилось много мудрости, унаследованной, как я подозреваю, от того, предыдущего.

Они не начинали разговор, пока не дошли до кедра и укрылись под его ветвями. Из окон Холла лился мягкий свет, звучала музыка. Потти сказал:

– Пусть, Господи, не погаснут снова огни во всей Европе. Я действительно подумал в какой-то момент, что сэр Энтони собирается сделать признание перед собравшейся компанией, и рад, что он этого не сделал. Пути обратно уже не было бы, а он все-таки хороший малый. Я стараюсь придумать, как устроить так, чтобы он достойно прожил остаток своей жизни.

– Он знает, что выдал себя?

– Пока нет. Мы используем его в своих целях, и я надеюсь, что со временем, когда наступит момент брать его, это поможет ему искупить вину в собственных глазах. Он явно отдает себе отчет в том, что барахтается в мутной воде, но пока еще рано бросать ему спасательный жилет, иначе мы не сможем спасти его доброе имя. Мы должны работать аккуратно и терпеливо и будем надеяться, что бог не допустит, чтобы он проболтался до того, как мы будем готовы.

– Вы говорите, используете его в своих целях?

Потти издал смешок.

– Да, дорогуша, но в мире не хватает хороших людей.

Разговаривать с Потти свободно было большим облегчением для Тима. К тому же этот человек нравился ему.

– А как со мной? Я тоже себя выдал?

Тиму хотелось, чтобы Потти сказал: «Да, больше никогда туда не езди, это слишком опасно», потому что пришло письмо от матери, где говорилось, что они хотят получить оригинал, иначе Хейне будет вынужден предпринять соответствующие шаги. Что имелось в виду, Тим знать не хотел. Потти сказал:

– Мы совершенно уверены, что тебе ничего не грозит. Мы действительно потеряли человека в Берлине, но, судя по всему, никто не связывает его с тобой, и нигде не значится, что Дитер и Бернат – это Герберы. По нашим предположениям, считается, что они свободно переезжают с места на место на континенте.

– Значит, на каком-то этапе вы снова пошлете меня в Германию?

Затаив дыхание, он ждал ответа.

– Возможно, старина, возможно, хотя мне представляется, что придет время, когда ты принесешь больше пользы, работая здесь, в Британии. Еще будут агенты, к которым можно обратиться, и те люди, которых предстоит разоблачить, эдаких леди Маргарет этого мира, которых их одержимость принадлежностью к высшей расе может толкнуть на путь государственной измены. Кстати, если она уже этого не сделала. У Пенни, по ощущению, тоже неплохие задатки. Так сказать, достоинство, хотя не в том смысле, в каком ей хотелось бы.