Раскаявшийся - [9]
Но другой голос восклицал: «Все пути, кроме строжайшего иудаизма, в итоге приводят ко лжи и разврату, которые ты презираешь. Если ты не веришь в Шулхан-Арух, значит, веришь во зло и всевозможные пустые теории, которые ведут в пропасть. Когда утопающий видит спасательный круг, он не спрашивает, кто его бросил или как долго на нем можно продержаться. Утопающий хватается даже за соломинку. Ты собственными глазами видел, к чему приводит распущенность: КГБ, гестапо. Если ты не хочешь быть нацистом, то должен стать его противоположностью. Не случайно Гитлер и теоретики нацизма вели такую ожесточенную борьбу против Talmud Jude, евреев Талмуда. Эти негодяи не раз заявляли, что их злейшие враги — Талмуд и евреи, его почитающие. Евреи, утратившие Бога, легко могут поверить, что Ленин, Троцкий или Сталин ведут их к освобождению. Евреи, утратившие Бога, могут и Карла Маркса считать Мессией. Они готовы ухватиться не просто за соломинку — даже за гнилую соломинку. Каждые несколько месяцев они находят себе нового идола, новые иллюзии, очередное безумие или увлечение. Они преклоняются перед убийцами, шлюхами, лжепророками и шутами. Они без ума от жалких писак, бездарных дешевых актеров, проституток. Даже если Тора и Талмуд всего лишь творение рук человеческих, они все же могут защитить тебя от этой скверны. Еврей, изучающий Талмуд, не убивает. Он не принимает участия в диких оргиях. Нет нужды бояться его, встретив в лесу или на пустынной дороге. Он не носит оружия. Когда ты уходишь, не надо бояться, что он войдет в твой дом и соблазнит твою жену. Он не жаждет обесчестить твою дочь. Хотя он и не христианин, но уже две тысячи лет подставляет под удары „вторую щеку“, в то время как сами христиане вырывают у него бороду, часто вместе с куском той самой щеки. Этот еврей не пытается подчинить себе никакую расу, никакую группу, никакой класс. Все, чего он хочет, это зарабатывать себе на жизнь и растить детей и внуков по законам Торы и Шулхан-Аруха. Он не желает, чтобы дочери его выросли шлюхами. Ему не нужны современные литература, театр, все это вульгарное искусство. Он не меняет своих убеждений по два раза на дню.
Да, не все такие евреи святые. Они тоже бывают разные. Есть среди них и те, кто поступает непорядочно, гоняется за почестями и в итоге запутывается в хасидских сворах и склоках. Но даже худшие среди них не убивают, не насилуют, не защищают убийц, не вынашивают планов уничтожения целых рас и классов и не превращают семейную жизнь в фарс. К тому же почему бы и не взять в качестве примера лучших? Грязь есть везде. На самом деле, если человек — подлец и жулик, он больше не еврей».
Так говорил мне этот голос, и по его силе я понял, что больше он не замолчит никогда. В какой-то момент он вскричал: «Если одна вера требует крови и лжи, а другая — смирения и чистоты, выбери вторую!»
Я вспоминал тех евреев-коммунистов, евсеков, которые называли Хмельницкого освободителем угнетенных масс. Тех евреев-революционеров второй половины девятнадцатого века, которые оправдывали погромы в России, называя их выражением народной ненависти к царю. А что говорить о тех, кто уже в наше время расточал похвалы Сталину, зная, что он убил и замучил миллионы ни в чем не повинных людей, и среди них сотни тысяч евреев, и все это во имя святой революции, которая стала для многих современных евреев Ваалом и Молохом. Для таких евреев ничто, даже вера в так называемый прогресс, которому и были принесены все эти жертвы, не может служить оправданием.
«Что именно мне делать?» — спросил я, и голос ответил: «Иди в молитвенный дом и молись». — «Без веры?» — удивился я, а голос ответил: «У тебя больше веры, чем ты думаешь». Я не знал поблизости никаких молитвенных домов или синагог. У меня не было ни талеса, ни филактерий. Сама идея пойти молиться казалась мне дикой, но голос не унимался. Он говорил: «Возьми такси и езжай в Восточный Бродвей. Там ты найдешь то, что тебе нужно. Если хочешь стать настоящим евреем, следует начинать прямо сейчас».
Я поймал такси и велел водителю ехать в Нижний Ист-Сайд. Все случившееся испугало меня, я почувствовал стыд. А новый голос не унимался: «Значит, ты решил стать набожным евреем из-за того, что парочка женщин наставила тебе рога? Твое благочестие — ложь и самообман. Этого Бога, которому ты идешь молиться, не существует. Где Он был, когда в Польше евреев заставляли рыть себе могилы? Где Он был, когда нацисты пинали черепа еврейских детей? Если Он существует, но молчал все это время, значит, Он еще больший убийца, чем сам Гитлер».
С такими мыслями я вышел из машины. Несколько минут я бродил по улицам в поисках молитвенного дома и наконец нашел маленькую синагогу, но ее двери были уже закрыты, служба там закончилась. Я уже почти решил начать жизнь праведного еврея с завтрашнего дня. Ведь Всемогущий ждал так долго, говорил во мне глумливый голос, неужели Он не может подождать еще один день, как вдруг произошло нечто такое, что уже тогда показалось мне чудом. Седобородый еврей подошел ко мне и спросил: «Не могли бы вы помочь нам составить миньян? Нам как раз не хватает одного человека». И мужчина назвал имя раввина, у которого уже собралось девять евреев.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
«Когда я был мальчиком и рассказывал разные истории, меня звали лгуном, — вспоминал Исаак Башевис Зингер в одном интервью. — Теперь же меня зовут писателем. Шаг вперед, конечно, большой, но ведь это одно и то же».«Мешуга» — это своеобразное продолжение, возможно, самого знаменитого романа Башевиса Зингера «Шоша». Герой стал старше, но вопросы невинности, любви и раскаяния волнуют его, как и в юности. Ясный слог и глубокие метафизические корни этой прозы роднят Зингера с такими великими модернистами, как Борхес и Кафка.
Эти рассказы лауреата Нобелевской премии Исаака Башевиса Зингера уже дважды выходили в издательстве «Текст» и тут же исчезали с полок книжных магазинов. Герои Зингера — обычные люди, они страдают и молятся Богу, изучают Талмуд и занимаются любовью, грешат и ждут прихода Мессии.Когда я был мальчиком и рассказывал разные истории, меня называли лгуном. Теперь же меня зовут писателем. Шаг вперед, конечно, большой, но ведь это одно и то же.Исаак Башевис ЗингерЗингер поднимает свою нацию до символа и в результате пишет не о евреях, а о человеке во взаимосвязи с Богом.«Вашингтон пост»Исаак Башевис Зингер (1904–1991), лауреат Нобелевской премии по литературе, родился в польском местечке, писал на идише и стал гордостью американской литературы XX века.В оформлении использован фрагмент картины М.
Американский писатель Исаак Башевис Зингер (род. в 1904 г.), лауреат Нобелевской премии по литературе 1978 г., вырос в бедном районе Варшавы, в 1935 г. переехал в Соединенные Штаты и в 1943 г. получил американское гражданство. Творчество Зингера почти неизвестно в России. На русском языке вышла всего одна книга его прозы, что, естественно, никак не отражает значения и влияния творчества писателя в мировом литературном процессе.Отдавая должное знаменитым романам, мы уверены, что новеллы Исаака Башевиса Зингера не менее (а может быть, и более) интересны.
Американский писатель Исаак Башевис Зингер (род. в 1904 г.), лауреат Нобелевской премии по литературе 1978 г., вырос в бедном районе Варшавы, в 1935 г. переехал в Соединенные Штаты и в 1943 г. получил американское гражданство. Творчество Зингера почти неизвестно в России. На русском языке вышла всего одна книга его прозы, что, естественно, никак не отражает значения и влияния творчества писателя в мировом литературном процессе.Отдавая должное знаменитым романам, мы уверены, что новеллы Исаака Башевиса Зингера не менее (а может быть, и более) интересны.
Роман "Шоша" впервые был опубликован на идиш в 1974 г. в газете Jewish Daily Forward. Первое книжное издание вышло в 1978 на английском. На русском языке "Шоша" (в прекрасном переводе Нины Брумберг) впервые увидела свет в 1991 году — именно с этого произведения началось знакомство с Зингером русскоязычного читателя.
«Полтораста лет тому назад, когда в России тяжелый труд самобытного дела заменялся легким и веселым трудом подражания, тогда и литература возникла у нас на тех же условиях, то есть на покорном перенесении на русскую почву, без вопроса и критики, иностранной литературной деятельности. Подражать легко, но для самостоятельного духа тяжело отказаться от самостоятельности и осудить себя на эту легкость, тяжело обречь все свои силы и таланты на наиболее удачное перенимание чужой наружности, чужих нравов и обычаев…».
«Новый замечательный роман г. Писемского не есть собственно, как знают теперь, вероятно, все русские читатели, история тысячи душ одной небольшой части нашего православного мира, столь хорошо известного автору, а история ложного исправителя нравов и гражданских злоупотреблений наших, поддельного государственного человека, г. Калиновича. Автор превосходных рассказов из народной и провинциальной нашей жизни покинул на время обычную почву своей деятельности, перенесся в круг высшего петербургского чиновничества, и с своим неизменным талантом воспроизведения лиц, крупных оригинальных характеров и явлений жизни попробовал кисть на сложном психическом анализе, на изображении тех искусственных, темных и противоположных элементов, из которых требованиями времени и обстоятельств вызываются люди, подобные Калиновичу…».
«Ему не было еще тридцати лет, когда он убедился, что нет человека, который понимал бы его. Несмотря на богатство, накопленное тремя трудовыми поколениями, несмотря на его просвещенный и правоверный вкус во всем, что касалось книг, переплетов, ковров, мечей, бронзы, лакированных вещей, картин, гравюр, статуй, лошадей, оранжерей, общественное мнение его страны интересовалось вопросом, почему он не ходит ежедневно в контору, как его отец…».
«Некогда жил в Индии один владелец кофейных плантаций, которому понадобилось расчистить землю в лесу для разведения кофейных деревьев. Он срубил все деревья, сжёг все поросли, но остались пни. Динамит дорог, а выжигать огнём долго. Счастливой срединой в деле корчевания является царь животных – слон. Он или вырывает пень клыками – если они есть у него, – или вытаскивает его с помощью верёвок. Поэтому плантатор стал нанимать слонов и поодиночке, и по двое, и по трое и принялся за дело…».
Григорий Петрович Данилевский (1829-1890) известен, главным образом, своими историческими романами «Мирович», «Княжна Тараканова». Но его перу принадлежит и множество очерков, описывающих быт его родной Харьковской губернии. Среди них отдельное место занимают «Четыре времени года украинской охоты», где от лица охотника-любителя рассказывается о природе, быте и народных верованиях Украины середины XIX века, о охотничьих приемах и уловках, о повадках дичи и народных суевериях. Произведение написано ярким, живым языком, и будет полезно и приятно не только любителям охоты...
Творчество Уильяма Сарояна хорошо известно в нашей стране. Его произведения не раз издавались на русском языке.В историю современной американской литературы Уильям Сароян (1908–1981) вошел как выдающийся мастер рассказа, соединивший в своей неподражаемой манере традиции А. Чехова и Шервуда Андерсона. Сароян не просто любит людей, он учит своих героев видеть за разнообразными человеческими недостатками светлое и доброе начало.
Повесть Израиля Меттера «Пятый угол» была написана в 1967 году, переводилась на основные европейские языки, но в СССР впервые без цензурных изъятий вышла только в годы перестройки. После этого она была удостоена итальянской премии «Гринцана Кавур». Повесть охватывает двадцать лет жизни главного героя — типичного советского еврея, загнанного сталинским режимом в «пятый угол».
В книгу, составленную Асаром Эппелем, вошли рассказы, посвященные жизни российских евреев. Среди авторов сборника Василий Аксенов, Сергей Довлатов, Людмила Петрушевская, Алексей Варламов, Сергей Юрский… Всех их — при большом разнообразии творческих методов — объединяет пристальное внимание к внутреннему миру человека, тонкое чувство стиля, талант рассказчика.
Впервые на русском языке выходит самый знаменитый роман ведущего израильского прозаика Меира Шалева. Эта книга о том поколении евреев, которое пришло из России в Палестину и превратило ее пески и болота в цветущую страну, Эрец-Исраэль. В мастерски выстроенном повествовании трагедия переплетена с иронией, русская любовь с горьким еврейским юмором, поэтический миф с грубой правдой тяжелого труда. История обитателей маленькой долины, отвоеванной у природы, вмещает огромный мир страсти и тоски, надежд и страданий, верности и боли.«Русский роман» — третье произведение Шалева, вышедшее в издательстве «Текст», после «Библии сегодня» (2000) и «В доме своем в пустыне…» (2005).
Роман «Свежо предание» — из разряда тех книг, которым пророчили публикацию лишь «через двести-триста лет». На этом параллели с «Жизнью и судьбой» Василия Гроссмана не заканчиваются: с разницей в год — тот же «Новый мир», тот же Твардовский, тот же сейф… Эпопея Гроссмана была напечатана за границей через 19 лет, в России — через 27. Роман И. Грековой увидел свет через 33 года (на родине — через 35 лет), к счастью, при жизни автора. В нем Елена Вентцель, русская женщина с немецкой фамилией, коснулась невозможного, для своего времени непроизносимого: сталинского антисемитизма.