Расцвет магии - [69]

– И это просто пылилось на складе. Настоящая сокровищница Харгроува. Он – или его приспешники – ограбили музеи. Возможно, сначала это делалось из благих побуждений, чтобы защитить национальное достояние, но все, что я здесь вижу? Бессмысленное накопление. И для чего?

– Вероятно, он и ему подобные до сих пор считают золото и бриллианты предметами богатства, а потому и власти. Металл и камни могут пригодиться в строительстве, для машин и плат, а еще для магических ритуалов. Картины нужно сохранить, чтобы впоследствии выставлять на всеобщее обозрение. Такие вещи не должны принадлежать кому-то одному, потому что принадлежат всем.

– Ради такого богатства многие пошли бы на убийство, – похлопав ладонью по стопке золотых слитков, вздохнул Саймон. – Не важно, что это нельзя посадить, съесть или использовать для обогрева жилища.

– Ага. Уайт убивает из фанатизма, ради своего жестокого божества, но все же не чурался свозить в Арлингтон украденные сокровища. Харгроув убивал ради удержания власти. И из-за этого всего, – Фэллон обвела рукой хранилище. – Он считал, что бруски металла делают человека королем, а их отсутствие – рабами. Время этого заблуждения окончено.

* * *

Арлис сняла на видео все: сражение за Вашингтон, условия содержания заключенных, их освобождение. Все эти материалы она использовала в прямом эфире из Белого дома. Закончила же трансляцию кадрами развевающегося белого штандарта Избранной над дымящимися развалинами города.

Журналистка присутствовала на допросе Харгроува. Она установила камеру на штатив, а сама делала записи в блокноте.

Несмотря на бледный вид, бывший президент не утратил высокомерия.

– Вы совершили государственную измену и понесете за это наказание. Смертная казнь – вот что ждет предателей. Наши войска и союзники вырвут город из оккупации и сотрут вас с лица земли, вот увидите.

– Вы говорите об Иеремии Уайте и его секте? Или о других союзниках, которые спокойно наблюдали, как вы отдаете приказы пытать, калечить, убивать? – ледяным голосом спросила Фэллон. – Приказы бросать в тюрьмы детей, держать их в темноте и без еды? А как насчет запертых в клетках младенцев, которых заключенные рожали после изнасилований? Шесть малышей мы нашли в лаборатории прямо здесь, в здании, где раньше жили слуги народа. А еще обнаружили эмбрионы, зародыши – они плавали в банках, как в кунсткамере. Сколько еще людей, включая несовершеннолетних и нерожденных, были заперты в карантинных центрах по вашему приказу?

– Нельзя считать людьми этих выродков. Вы все – выродки.

– У меня идет кровь, я дышу, думаю, чувствую. Умею отличать правильное от неправильного, свет от тьмы. Так сколько еще людей содержатся в плену и где?

– Я – президент Соединенных Штатов Америки! И главнокомандующий.

– Самопровозглашенный после военного переворота, когда от правительства и от этого города ничего не осталось, – резким тоном прокомментировала Арлис, не отрываясь от стенографирования. – Хотя предшественники были ненамного лучше.

– Ни капли не лучше, – согласилась Фэллон. – Если бы мы следовали их примеру, вашему примеру или примеру Темных Уникумов, которых вы не гнушались использовать в собственных целях, то уже препарировали бы вас на лабораторном столе либо заставили бы все рассказать силой мысли.

– Уайт говорил правду о вас, богомерзких созданиях, – побледнев, пробормотал Харгроув. – Вы выползли из самой преисподней, не иначе.

– Неправда, появились самым обычным способом. Но вот вы… Я вижу в вас только ненависть, злобу и тьму. Не магическую, но порожденную жестокостью и стремлением к власти. Однако ваше время окончено. – Фэллон встала. – Можете не сообщать, где держите остальных заключенных. У нас есть и другие способы найти их.

– Пытки и черная магия?

– Вы же живы, – с презрением отозвалась Фэллон, осознав, что Харгроув и сам верит в собственную ложь. – И даже получили лечение. Человеческое обращение. Но никогда больше не обретете свободу. Я не желаю вашей гибели. Мне достаточно того, что вы будете сидеть в тюрьме здесь, под мертвым городом, до конца жизни.

– Я бы хотела задать еще несколько вопросов, мистер Харгроув, – вступила в беседу Арлис.

– Господин президент или главнокомандующий!

– По обоим пунктам есть возражения, но допустим. В роли главы государства вы должны были принести присягу соблюдать Конституцию. Разве не является нарушением ее положений отказ предоставлять гражданам страны равные права? Не говоря уже об изнасилованиях заключенных и содержании в тюрьмах детей с целью проведения над ними экспериментов?

– Они не люди и не граждане! А уроды! Ублюдки!

– Значит, вы считаете ублюдками истощенных от голодания несовершеннолетних, которых я засняла на камеру при освобождении из подземных казематов? – холодно уточнила Арлис, выпрямляясь и скрещивая руки на груди. – Что ж, давайте поговорим об ублюдках поподробнее.

Фэллон оставила Харгроув на растерзание опытной журналистке, поручила заботам охранников военнопленных, выполнявших приказы самопровозглашенного президента вопреки всякой человечности, и направилась к лаборатории.

Там уже ждал Маллик.

– Как я счастлива тебя видеть! – радостно воскликнула Фэллон. – И счастлива, что ты не ранен.