Раритет Хакера - [11]

– Замолчите! – рявкнул я, вспоминая, как говорил с нарушителями Аслан Макаров, – Если вы хотите доказательств, вы их получите! Но если вы будете на меня орать, вы получите их в кабинете следователя или на суде!

Шаров замолчал, уставившись на меня выпученными глазами, усы его топорщились, лоб блестел, покрытый каплями пота.

– Чего вам надо? – почти вежливо спросил он.

– Вот так гораздо лучше, – отметил я, – Повторяю, я пришел сюда для того, чтобы узнать у вас подробно все, что возможно, про личные и деловые отношения с Сергеем Николаевичем. В мои цели не входит трепаться с ментами или с налоговыми инспекторами про ваши миллионные дела, мне нужно установить, причастны вы к убийству, или нет!

– Да вы что?!.. – возмутился Шаров, причем, в его глазах явственно колыхнулся страх, он что-то вспомнил, о чем-то подумал, дернулся, как от пощечины, заморгал, пряча взгляд, – Да вы что?!

– Что "я"? – сухо спросил я, – Вы в глаза смотрите, в глаза!

Он выпучил свои черные глазищи, нервно помаргивая, громко вдыхая и выдыхая, вытер пот со лба рукой, сглотнул.

– Вот так, – снова жестко похвалил я, – Теперь давайте попробуем нормально поговорить. – Осторожно проверил рукой диктофон в кармашке – он исправно мотал кассету – и заодно приготовился записывать.

– Для начала напоминаю, что в ваших интересах быстрее ответить на мои вопросы и от меня отделаться. Но быстрее – не значит проще; если хоть один ответ будет нечестным или если вы не договорите до конца – я вернусь сюда. Причем, вернусь с ордером на арест и обыск. Тогда ваша культурная деятельность будет приостановлена. Возможно, на долгие годы. Понятно?

Шаров посмотрел на меня совершенно диким взглядом и тут же молча кивнул.

– Итак, – начал я, – когда и при каких обстоятельствах вы впервые встретились... с Сергеем Николаевичем.

– С Петровым я познакомился не очень давно, – с готовностью ответил Иннокентий Арсеньевич, – Около полугода назад. Мы вместе отдыхали в Ялте, разговорились... сошлись в интересах.

– О чем?

– О книгах, главным образом... Черт, я про него очень мало знаю, он сказал только, что может поставлять для продажи ценные вещи, привел примеры, даже показал одну книжицу и набор подарочных открыток... Очень симпатичные...

– Ну и?

– Ну, и я согласился!

– Как вы обставляли свои дела?

– Да просто, в принципе, – задрожал, задвигал плечами любитель и знаток книги, – Он приносил, я от своего имени сдавал на комиссию... Устанавливали льготные пять процентов комиссионных...

– А обычный тариф?

– Двадцать, – почти выплюнул он, – Двадцать!..

– Да говорите вы, черт возьми, – вспылили я, – Что из вас каждое слово надо клещами вытаскивать?!

– Да я говорю! – вспылил Шаров, не скрывая своей злости, – Говорю я!.. – и замолк, тяжело дыша. – Так вот, – продолжил он, наконец, – в накладные записывали разных людей, паспортные данные брали с реальных людей.

– Меня прежде всего интересует, что вы в накладных писали одну цену, а продавали за другую. Как это у вас получалось?

– Да вы что думаете, нас кто-нибудь нормально проверяет? – в сердцах воскликнул он, – Мы же работаем с малотиражными экземплярами, там в выходных данных зачастую вообще тираж не пишется. И многое другое – тоже.

– То есть, вы просто напросто писали в накладных небольшую цену, продавали по большой, я правильно понимаю? Так? – уточнил я, зная, что вышесказанное не сможет послужить серьезным обвинением и желая, чтобы чертов букинист признался в нарушении закона сам.

– Ну... – затянул он, срочно придумывая оправдание.

– Иннокентий Арсеньевич, – вздохнул я, уже несколько устало, – этот разговор останется между нами, обещаю. Давайте быстрее.

– Да, – ответил он, – вы совершенно правильно понимаете. Ну и что?

– Да ничего. – ответил я, усмехаясь, весь этот разговор меня внезапно рассмешил. Действительно, что можно было нового узнать о Самсонове из этого разговора, кроме подставного его имени-отчества?

– Ладно, – пожал плечами я, – Давайте продолжим. Большую часть от проданного получал он, а вам приходилось довольствоваться только мелочью... хотя, если взять того же Разинского, пять сотен с книги – не мелочь. Но все равно, вас это не злило?

– К чему вы клоните?! – тут же напрягся Шаров, – Вы что вообще имеете ввиду?!

– Не к чему я не клоню, – ответил я, понимая, что разговор, в принципе, уже исчерпан. Явно, либо Шаров умел отлично притворяться, либо он ни хрена не знал про Самсонова и просто не мог до него добраться. К тому же я сейчас беседовал с трусом, который на убийство пошел бы лишь в одной ситуации – будучи припертым к стенке. Проверить наличие в недавнем прошлом такой ситуации не представлялось возможным, во всяком случае, пока. Мысленно я решил еще вернуться сюда, или, что даже лучше, нагрянуть к Шарову на квартиру, благо адрес имелся, и устроить там обыск, пока хозяина нет дома.

А сейчас разговор пора было заканчивать. – Значит так, Иннокентий Арсеньевич, – задумчиво кивнул я, – Мы с вами пришли к следующему вопросу: вы действительно не знаете о... Петрове ничего?

– Практически ничего, э-э-э... Валерий Борисович, – ответил букинист, пожимая плечами, – Мы ж не были близкими друзьями, мы просто делали деньги. Но я знаю, что у него здесь была квартира, кажется, в городе живет его дочь, у которой он и останавливался, когда приезжал.