Раны любви - [29]

Шрифт
Интервал

Преждевременно развитой физически и духовно, он начал жить полной жизнью слишком рано… Впрочем, в Одессе — это обычное явление.

Теперь Косте пятнадцать лет. Он — в 4 классе Р-ской гимназии. Учится отвратительно. Ведет себя — еще хуже. Во второй четверти, несмотря на сильнейшую протекцию, педагогический совет с трудом поставил ему «4» в поведении. И принял определенное решение предупредить родителей, что, если Костя не исправится в следующую четверть, то исключение — неизбежно.

Больше всех возмущался на педагогическом совете директор гимназии, чех Милош.

Он говорил отвратительно по-русски, как и все «навозные» чехи. Но ругался изумительно. Со всеми нюансами и тонкостями. Если бы вместо бездарного учебника по греческому языку, он написал трактат о русской ругани с точек зрения исторической, бытовой, правовой и лингвистической, то, несомненно, ему присудили бы самую высшую ученую степень.

Поэтому Милош из всех мер педагогического воздействия на души вверенных ему учеников признавал только ругань. И ругань вообще сделалась его природным языком в России…

Милош волновался…

— Та́кой мо́лодой. Та́кой красивый. Умны́й, как мо́лодой бик. А, чертова перечни́ца. Чтобы́ его бабк у дьяво́ла в любовни́цах быть…

— Да вы не ругайтесь, Станислав Карлович, — почтительно прерывал его инспектор Ленивец, тоже из чехов, хитрый, самоуверенный, змеею подползавший к ученикам и шпионивший в их душах.

Он один, в качестве сородича, имел право возражать всесильному директору, любимцу и попечителя, и самого министра, которого он пленил своими переводами Пушкина на латинский и греческий языки.

— Я не ругаюсь, а только говорю. Скот он, Пронин, проклятый. Жеребец Зевеса. Евнух Аполлона.

— Нельзя, нельзя…

Ленивец поднял вопросительно брови и изумленно, как всегда, смотрел на директора.

Директор спохватился и пробормотал:

— Впрочем, пусть этот Пронин идет ко всем адовым силам на подстилку. Чтобы ему, стерв и сволочи, не нюхать праздника и чтобы…

Тут пошли уж совсем неприличные слова в духе исключительно русском и национальном и без всякого влияния классической литературы.

— По-моему, — спокойно и как всегда ехидно вымолвил Ленивец, — по-моему, Пронина надо поместить в какую-нибудь хорошую семью… Чтобы на него было положительное влияние. Эти русские требуют всегда особой заботы, не то, что у нас в Чехии. Я полагаю, что надо предложить родителям Пронина, таким почтенным и глубокоуважаемым в городе, поместить Пронина в какой-нибудь тоже почтенной семье…

II

В тот вечер, когда педагогический совет рассуждал об участи Пронина, сам он спокойно гулял по главной улице. Несколько женщин звало его с собой. Но он отмахивался от них, надоед. Уже давно он их знает. Почему-то полюбили его. И постоянно зовут с собой. И не только не берут денег, но и сами предлагают…

Это надоело Косте. Ему хочется какой-нибудь хорошей, чистой любви. А то эти грязные номера гостиниц… Наглые лакеи… Всегда смеются они, глядя на Костю… Иногда отпускают шуточки насчет «котов».

Костя беспомощен. Не может пустить им в рожу бутылку, сбить с ног, избить…

Сегодня Костя особенно грустно настроен. Отец вечером ему сделал сцену. Мать плакала.

Отец хороший человек. Протоиерей. В городе его все любят. Доходы большие. Квартира в соборном доме внизу — очень хорошая. Живут прилично. Много бывает народу, все больше из известных лиц в городе.

И мать прекрасная женщина. Всегда почему-то с папироской в зубах, а сама Косте курить запрещает.

Конечно, они любят Костю. И конечно, Костя их огорчает. Но что же может Костя поделать с собой? Бес сидит в нем. И как вечер, тянет его на главную, Дерибасовскую, улицу или в гостиницу… Хороша «Северная» гостиница… Там останавливаются богатые люди. Туда его свел на днях правитель канцелярии генерал-губернатора и познакомил с массою интересных лиц. Говорили такие пикантные вещи, которых даже Костя, все знавший, не сразу мог раскусить. Пили отличное, мягкое, не пьянившее вино. Ели фрукты удивительные. И все каламбурили…

А потом кто-то из присутствовавших встал, подошел к Косте, поговорил с ним ласково и предложил пройтись по коридору.

Костя пошел. Они гуляли долго, потом прошли в номер к этому господину и он почему-то вдруг страстно стал целовать его, говоря, что Костя очень похож на его покойного брата. И целуя, прижимал к себе так, как прижимал он, Костя, к себе женщину.

И когда они вышли в коридор, господин шепнул ему:

— Если бы вы меня полюбили, я отдал бы вам все…

Потом все вышли гулять на бульвар. Опять смеялись. Опять острили.

И только при прощанье тот господин шепнул:

— Я жду вас, Костя…

Хорошо было бы его встретить сейчас здесь…

III

Костя встретил, однако, знакомого помощника режиссера из Русского театра.

— Костя, милый, а я вас ищу…

Костя был польщен, и его красивые глаза замерцали еще красивее и теплее.

— Понимаете, у нас спектакль утренний образуется в первый раз в этом сезоне. Ну, идет водевиль. Там есть молодая роль для вас. Сыграйте ее, голубчик. С вами играть будет Вольская.

Костя вспыхнул. Уже второй год он посещает театр, несмотря на все запрещения начальства. Но никто и никогда не волновал его сердца так, как Вольская. Маленькая, полненькая, изящная, веселая и кокетливая, она была идеалом для Кости. Но Костя, почти со всеми знакомый за кулисами, никак не мог познакомиться с этой сиреной, его пленившей. Не было случая.


Рекомендуем почитать
Ангелы поют на небесах. Пасхальный сборник Сергея Дурылина

Настоящий сборник – часть большой книги, составленной А. Б. Галкиным по идее и материалам замечательного русского писателя, богослова, священника, театроведа, литературоведа и педагога С. Н. Дурылина. Книга посвящена годовому циклу православных и народных праздников в произведениях русских писателей. Данная же часть посвящена праздникам определенного периода церковного года – от Великого поста до Троицы. В нее вошли прозаические и поэтические тексты самого Дурылина, тексты, отобранные им из всего массива русской литературы, а также тексты, помещенные в сборник его составителем, А.


Биографический очерк Л. де Клапье Вовенарга

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Зефироты (Фантастическая литература. Исследования и материалы. Том V)

Книга впервые за долгие годы знакомит широкий круг читателей с изящной и нашумевшей в свое время научно-фантастической мистификацией В. Ф. Одоевского «Зефироты» (1861), а также дополнительными материалами. В сопроводительной статье прослеживается история и отголоски мистификации Одоевского, которая рассматривается в связи с литературным и событийным контекстом эпохи.


Дура, или Капитан в отставке

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Собраніе сочиненій В. Г. Тана. Томъ пятый. Американскіе разсказы

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Встреча чумы с холерою, или Внезапное уничтожение замыслов человеческих

В книге представлено весьма актуальное во времена пандемии произведение популярного в народе писателя и корреспондента Пушкина А. А. Орлова (1790/91-1840) «Встреча чумы с холерою, или Внезапное уничтожение замыслов человеческих», впервые увидевшее свет в 1830 г.