Раны и шишки - [26]

– Вы арестовали этих двух негодяев?

– Конечно.

– Значит, вы пришли за моим заявлением?

– Я здесь как раз по этому поводу.

Крис осклабился:

– А я думал, чтобы справиться о моем здоровье!

– И за этим тоже…

– Не старайтесь, сержант. Я знаю, что не нравлюсь вам… Саймус бросил тяжелый взгляд на больного.

– Не боясь ошибиться, вы могли бы даже сказать, что я вас ненавижу, Лисгулд… Петси Лэкан погибла из-за вас. Если бы вы оставили ее в покое, ничего этого не было бы… Так вот, пока мы здесь одни, Крис Лисгулд, я должен вам сказать, что если вы напишете заявление на братьев Лэканов, я постараюсь сделать так, что вы будете жалеть об этом всю оставшуюся жизнь. А теперь, я слушаю вас…

Крис отнюдь не обладал исключительно благородной душой. Он принялся кричать:

– А убийцу Петси вы тоже собираетесь оставить в покое?

– Когда я схвачу его за шиворот, он пожалеет, что появился на белый свет.

– Да, но когда это будет?

– В ближайшие сорок восемь часов.

Лисгулда это заинтересовало.

– Значит, вы знаете, кто это?

– Думаю, да. Кстати, Лисгулд, вам чертовски повезло, что вчера вечером вы не выходили из зала, где проходил матч.

– Вам очень хотелось бы повесить это убийство на меня, верно?

– Даже не можете себе представить, как хотелось бы!

В голосе сержанта послышались такие нотки, что Крис с трудом проглотил слюну.

– Так что с вашим заявлением, Лисгулд?

– Я передумал, сержант… Такой человек, как я, не пишет заявления из-за полученных ударов. Он их возвращает обратно.

– Отлично… Я так и запишу, а вы подпишете. Идет?

– Идет.

– Кроме того, Лисгулд, я уверен, что вы благоразумно последуете моему совету: после выхода из больницы, возвращайтесь к себе в Роскоммон и не появляйтесь здесь до тех пор, пока я не схвачу убийцу.

– Почему?

– В Бойле слишком много людей, которые с радостью объяснились бы с вами… Поняли?

– Отлично понял. Через два часа меня здесь не будет.

Саймус составил рапорт, содержащий высокопарное высказывание Криса, и предложил ему подписать его. Поставив подпись, Лисгулд спросил:

– Как вы считаете, сержант, теперь я стал хорошим человеком?

Коппин медленно поднялся, взял шляпу и отчетливо произнес:

– Я считаю вас совершенно ничтожным человеком, Кристи Лисгулд. Если хотите знать, что я думаю до конца, то скажу вам, что глубоко сожалею о том, что вчера вечером вас не убили вместо Петси Лэкан. Пока!

Хоть ему и не хотелось лгать миссис Нивз, к которой он питал добрые чувства, сержанту Коппину необходимо было застичь О'Мирея врасплох, чтобы, таким образом, заставить его сознаться. Следуя этому плану, на следующий день он пришел в дом доктора в качестве пациента. Открывшая ему дверь Нора удивилась.

– Опять вы, сержант?

Саймус хотел было перевести все в шутку, но на сердце у него было неспокойно, потому что он испытывал чувство настоящего уважения и дружбы по отношению к доктору Дулингу и его племяннику.

– Что-то вы сегодня не очень любезны?

– После… после вчерашнего я стала опасаться вас с вашими новостями!

– Не беспокойтесь, миссис Нивз, я пришел к вам в качестве пациента…

Несмотря на то, что Коппин постарался это сказать как можно более уверенным тоном, он покраснел, тем более что Нора, которая не всегда умела скрывать свою склонность к старому дорогому Саймусу, всерьез обеспокоилась.

– Скажите, по крайней мере, с вами не случилось ничего серьезного?

– Нет, нет… Всего лишь легкое недомогание… Ведь я уже в том возрасте, когда приходится следить за здоровьем, миссис Нивз…

– Замолчите! Вы покрепче многих молодых! Сейчас я скажу Доктору О'Мирею…

– Нет! Нет! Прошу вас!… Я – простой пациент, самый простой пациент и спокойно подожду своей очереди. Я сейчас не на службе, так что привилегии мне ни к чему…

Его голос-слегка дрожал потому, что ему было действительно стыдно обманывать эту бедную Нору.

– Сейчас у доктора на приеме мисс Аннаф, так что, думаю, это ненадолго.

– Вот это да! Скажите, пожалуйста, мисс Аннаф!… Рад видеть, миссис Нивз, что ваш воспитанник пользуется уважением и доверием!

Семья Аннаф была одной из самых знатных в Бойле, но не благодаря накопленному состоянию, а вследствие долгих лет безупречной службы городу, графству и всей стране, что обеспечивало им почет и уважение в глазах сограждан. Единственную наследницу семьи звали Аннабель Аннаф. Это была красивая двадцатисемилетняя девушка с настолько утонченными манерами, что всякий, оказавшийся рядом с ней, казался неотесанным мужланом. Она была глубоко верующей, если не сказать набожной, и в Бойле она слыла примером женского благочестия. Ухажеров у нее не было. Это никого не удивляло, так как трудно было себе представить, что наследница Аннафов может повстречать достойного себя в моральном плане человека. Несмотря на абсолютную безупречность и вышеуказанные достоинства, мисс Аннабель все же не была болезненно целомудренной, как какая-то там Этни О'Брайен.

Когда Саймус Коппин прошел в приемный покой, Аннабель находилась в кабинете. Лежа в прозрачной комбинации на кушетке, она старалась не смотреть в лицо Игэну О'Мирею, который склонился над ней, чтобы очень осторожно ощупать ее. Молодой врач ни за что на свете не хотел бы повторения истории с мисс О'Брайен, поскольку повторение подобной истории с Аннабель Аннаф грозило куда большими неприятностями для его личной репутации и для работы в Бойле.