Ранняя осень - [4]

Глава 3

Я чуть было не упустил ее. Следил за входной дверью, а она выехала из-за дома на черном “Бьюике-Регал”. Я пристроился следом. Она выбралась на девятую трассу и направилась на запад. Она не знала, что за ней следят, и мне не нужно было прибегать к особым ухищрениям, так что на 128-ой северной и 93-ей я просто держался на одну-две машины позади. На 12-ой стало труднее. Дорога была пустынной и шла через лес. Держаться слишком близко — значит быть замеченным. Мне пришлось сильно отстать, и я снова чуть не упустил ее, когда, проезжая через Эндовер, она вдруг свернула на Честнат-стрит. Выручил красный свет на перекрестке. Он задержал машину, ехавшую перед ней, а ее самой не было видно. Значит, не доезжая до перекрестка, она свернула налево на боковую улицу. Я круто развернулся и тоже выехал на Честнат-стрит. Дорога петляла, но по ней моя машина шла более уверенно, чем “бьюик”. Вдруг я увидел ее метров за 200 перед собой.

Я сбросил скорость и снова чуть приотстал. Через пару километров она остановилась у обочины. Я свернул направо, остановился вне зоны ее видимости и, выбравшись из машины, пошел ей навстречу. Она как раз заходила в большой белый дом справа от дороги.

Я подошел поближе. Дом оказался двухэтажным, на две семьи. Парадная дверь была открыта, внутри виднелись еще две двери. Одна вела наверх, другая — вниз. Я приложил ухо к той, что вела вниз. Было слышно, что работает телевизор и плачет младенец. Нет, Джакомин явно живет не здесь. Если девица, конечно, пришла к нему, а не к своей престарелой тетке, чтобы сыграть в карты.

Я потрогал ручку двери, ведущей наверх. Ручка поворачивалась, но дверь не открывалась. Над ручкой была круглая замочная скважина пружинного замка. Если косяк не слишком плотно прилегает к двери, то открыть такой замок — плевое дело. Я вынул из кармана куртки тонкую пластиковую полоску и попробовал. Дверь прилегала неплотно. Я чуть притопил язычок и открыл дверь. Ступеньки вели прямо на лестничную площадку и поворачивали направо вверх. Я поднялся по лестнице. Наверху была еще одна дверь. Я приложил к ней ухо. Изнутри доносились звуки радио и приглушенный разговор.

Я тихо повернул дверную ручку. Дверь оказалась не заперта. Я беззвучно открыл ее и вошел в прихожую. Впереди находилась столовая, справа — арочный вход в гостиную. В гостиной в красном бархатном кресле сидела Элейн Брукс и, наклонясь вперед, о чем-то говорила с плотным мужчиной с длинным носом, маленькими глазками и висячими усами. Это элементарно, дорогой Ватсон, просто элементарно.

Женщина сидела спиной, мужчина же сразу заметил меня. Он стоял перед ней со стаканом в руке и, когда я открыл дверь, оказался прямо напротив меня. Для подобной ситуации у меня не было отработанной схемы действий. Можно было отважно вскрикнуть “Ага!” или просто уставиться на него с видом обвинителя. Но он опередил меня.

Он знал, что именно надо заорать:

— Что вам здесь надо, черт бы вас подрал?

— Блестяще, — сказал я, — как удачно вы подобрали фразу.

Элейн Брукс обернулась. Глаза расширились.

— Это он, Мэл! — воскликнула она. — Тот самый, что принес сверток.

На Джакомине был желтый пуловер фирмы “Бан-Лон” и зеленые полиэстеровые брюки без шлевок для ремня. На мизинце правой руки поблескивало кольцо в форме змеи, кусающей свой хвост. На мизинце левой — серебряное кольцо с аметистом. Пуловер от “Бан-Лон” ему не шел. Слишком жирный живот.

— Я задал вопрос, — настойчиво продолжал Мэл. — И жду ответа немедленно.

— Знаете, — примирительно сказал я, — если хотите кого-нибудь напугать, не надевайте свитер от “Бан-Лон”. Он не в масть. Кэрри Грант, что снимается в ролях громил, его бы не надел.

— Зачем вы принесли ей этот подарок? — не унимался он. — И какого черта забрались в мой дом?

Я заметил, что он немного втянул живот, но, когда пьешь много пива, это не очень удается.

— Моя фамилия Спенсер, — представился я. — Может это звучит банально, но я — частный детектив. Меня наняла ваша жена, чтобы я нашел ее сына.

— Моя бывшая жена, — поправил он. — Она уже предложила вам переспать с ней?

— Нет. Меня и самого это удивило. Большинство женщин обычно сразу предлагают, — я посмотрел на Элейн Брукс. — Может, возраст сказывается? Уже двое на меня сегодня никак не среагировали.

— Слушайте, как вас там, — безапелляционно заявил Джакомин. — Если вы сказали все, что хотели, можете выматываться отсюда.

— Не пойдет, — я покачал головой. — Мне еще надо поговорить с вами по поводу мальчишки. Давайте начнем. Представим, что я сюда не вламывался, что вы не кричали на меня. Представим, что я не умничал тут. Плохая привычка, но иногда просто не могу сдержаться.

— Мальчишки здесь нет. А теперь убирайтесь отсюда к чертовой матери или я спущу вас с лестницы.

— Я же сказал, нам надо поговорить, — повторил я. — А я очень упрямый. Может сексуальная привлекательность у меня уже и не та, что раньше, но упрямства не убавилось. Я найду мальчишку и уверен, что вы мне поможете.

Джакомин продолжал сверлить меня глазами. Он был здоровяк, когда-то играл в футбол и, вероятно, привык быть крутым парнем. Но также вероятно и то, что со времен своей спортивной карьеры он уяснил себе кое-что и о физических возможностях других. Мне показалось, что он начал немного сомневаться в том, удастся ли ему спустить меня с лестницы.