Раннефеодальные государства на Балканах VI–XII вв. - [26]

После неудачи семидневной осады хаган приказал вернуться, повелев подвластным ему славянам (L., II, р. 69) разорять Македонию и Грецию. Полагают, что эти славяне и достигли в 587 г. Пелопоннеса, что подтверждается Монемвасийской хроникой, датирующей начало пребывания славян на этом полуострове как раз 587 г. (L., II, р. 70–79)[118]. Эти славяне уже не вернулись на земли хаганата, навсегда выйдя из его подчинения, как были уже независимы и славяне, обосновавшиеся в империи в начале 80-х годов.

Исходным пунктом славянского расселения на этом этапе были, вероятно, в равной мере и паннонские и дакийские районы левобережья Дуная, причем местом вторжений из Паннонии на имперскую землю был преимущественно район Белграда с устьем Моравы, а из Дакии — область Железных Ворот и устья р. Тимок. Именно треугольник, образуемый устьями названных рек и Нишем, включает наибольшее число воздвигнутых здесь Юстинианом византийских крепостей, как и самых древних на Балканах славянских топонимов[119]. Уже в этот период славянские постоянные поселения появились в большинстве тех регионов полуострова, где они известны и в VII–IX вв. Видимо, к этому времени славяне проникли и в северо-западные районы полуострова, где впоследствии обосновались сербы и хорваты. Напомним, что уже в 600 г. славяне из Далмации через Истрию проникали в Италию[120].

Лишь один регион, по всей вероятности, еще оставался вне интенсивного славянского расселения — это Нижняя Мисия и Малая Скифия. Хотя какие-то славянские группы обосновывались здесь временами еще при Юстиниане I, но при нем же принимались меры к изгнанию их отсюда (Прок., с. 169–170). Вскоре же, в период частых столкновений византийцев с аварами с 70-х годов VI в. до начала VII в. Нижняя Мисия и Малая Скифия стали театром почти непрерывных военных действий. В конце VI — начале VII в. византийцы, кроме того, сделали эту область базой своих походов против славян левобережья Дуная. Иначе говоря, ситуация не благоприятствовала освоению этого региона славянами до начала VII в.

Глубокой осенью 602 г. византийские войска, получившие приказ Маврикия остаться на зимовку в земле славян, обеспечивая свои нужды за счет местного населения, взбунтовались, провозгласили императором сотника Фоку и покинули дунайскую границу, двинувшись на Константинополь (ФС, с. 354–356). С тех пор до 680 г. нет известий о походах византийцев за Балканы.

Именно события 602 г. (а не взятие Сирмия аварами) знаменуют начало самой крупной волны славянских переселений на Балканы, когда они обосновывались целыми племенами и союзами племен. К этому времени восходят известные наименования славянских объединений на Балканах, представляющих собою Славинии — этносоциальные организмы, военно-политические территориальные единства.

После казни Маврикия 23 ноября 602 г. в течение царствования Фоки европейские владения империи были оставлены в сущности на милость аварского хагана и славян: в Константинополе кипели смуты, персы возобновили наступление на востоке. Положение оставалось крайне тяжелым и при Ираклии (610–641), все силы которого были направлены на стабилизацию власти и отражение персов и арабов. С 602 по 626 г. мы знаем о положении на Балканах лишь по одному современному источнику — «Чудесам св. Димитрия». Все сообщения этого памятника связаны с Фессалоникой и дают представление о славянах лишь прилегающих к городу областей. Однако есть основания расценивать данные об этих славянах как репрезентативные для суждения о состоянии их общества на Балканах в целом.

Во втором десятилетии VII в. (между 615–620 гг.) крупный славянский союз племен во главе с единым вождем Хацоном вновь подверг осаде Фессалонику. В союз входили объединения драгувитов, сагудатов, велегезитов, вайюнитов, берзитов и «прочих народов» славян (L., I, р. 175, § 179)[121]. Судя по данным «Чудес» и более поздним сообщениям, берзиты занимали местность между Скопье и Охридом, драгувиты — по среднему и нижнему течению Вардара, сагудаты — к западу от Фессалоники, вайюниты — в Эпире (против о-ва Корфу), велегезиты — в Фессалии (ВИИHJ, I, с. 189–200). Среди «прочих народов» следует, видимо, усматривать смолян, живших по р. Месте, далее — славянское объединение по р. Струме (Стримону) и проживавших где-то близ Фессалоники ринхинов[122]. Наименования этих племен, не упомянутых при описании 3-й осады, известны по описанию 5-й, а также из более поздних известий. Конечно, их участие в 3-й осаде предположительно.

Полагают, что до этой осады упомянутые славянские объединения обосновались постоянно в названных районах только после неудачи под Фессалоникой (L., II, р. 87–93). Нам это мнение представляется несостоятельным. Названные славинии, отчасти переселившиеся готовыми соединениями (это те, собственные племенные названия которых образованы не от топонимов, т. е. драгувиты, вайюниты, сагудаты и велегезиты), отчасти сформировавшиеся либо в пути, либо на месте из разных групп, среди которых не было явно господствующей (это смоляне, берзиты, ринхины и славяне у Струмы — их названия образованы от топонимов или особенностей заселенной ими местности), оказались на территории империи вскоре после 602 г. и вскоре же обрели постоянные места обитания. Только при такой интерпретации событий могут быть поняты некоторые их детали. Так, например, еще до осады славяне ограбили не только ряд районов материка, но и острова Эгейского и Ионического морей. Основной удар по Фессалонике славяне рассчитывали нанести с моря, т. е. со своих судов. Именно там они потерпели главный урон — флот их был уничтожен. Изготовление крупного флота было невозможно, так сказать, «с ходу», не говоря уже о предваряющих осаду морских набегах на острова. Это предполагало постройку судов на месте (вряд ли эти ладьи славяне перевели к Фессалонике с Дуная). Трудно допустить и то, что флот был доставлен по суше к таким рекам, как Вардар, Струма и Марица, и по ним был сплавлен до моря. Термин «моноксилы», обычно переводимый лишь буквально как «однодеревки», может ввести в заблуждение, о чем применительно к «моноксидам» Константина Багрянородного уже сказано в историографии (De adm. imp., II, р. 23–25). С однодеревок, поднимающих до 4 человек, связанных попарно и снабженных настилом (в «Чудесах св. Димитрия» рассказ о 5-й осаде упоминает о судах, связанных попарно, имеющих палубу и закрытых сверху крышей от камней, копий и стрел осажденных. — L., I, р. 211. 19, § 243; р. 216. 30, § 262), невозможно было вести штурм стен с моря, не говоря уже об установке на судах осадных лестниц или орудий. Если считать «моноксилы» подлинно однодеревками, нельзя понять расчета славян на главный удар с моря. Речь шла, вероятно, о набойных судах, способных плавать по морю и поднимающих до 20–40 воинов (ФС, с. 326, 327)