(Документ о русско-византийских отношениях в конце Х века)
Под таким названием в русской исторической литературе известен загадочный документ, вызвавший много споров и не переставший привлекать внимание специалистов по истории Киевской Руси и Византии и в настоящее время.
Он был найден в начале XIX в. Бенедиктом Газе во французской Королевской библиотеке в одном из рукописных византийских кодексов, содержащем письма святых. Этот кодекс Газе на основании палеографических данных отнес к концу Х века. На его неиспользованных страницах Газе нашел черновые записки неизвестного автора. В них рассказывается о попытке переправы какого-то отряда, во главе которого стоял автор записок, через замерзающий Днепр, о войне этого отряда с «варварами» в области Климат или у города Климаты, о решении окружающего этот город населения признать над собой власть "царствующего к северу от Дуная" и о поездке, наконец, автора записок к северному повелителю для осуществления этого решения.
Почерк записок Газе признал несколько более поздним, чем почерк кодекса, в котором они помещены, т. е. относящимся к самому концу Х или к началу XI века.
Вскоре источник был опубликован Газе в качестве приложения к 10-й главе Х книги «Истории» Льва Диакона.[1] Вместе с документом был издан его перевод с греческого на латинский язык, сделанный Газе, а также дано описание документа на латинском языке.
Издатель высказал твердое убеждение, что документ дошел до нас в своем первоначальном виде и написан участником событий, о которых в нем рассказывается.
Первый по порядку отрывок начинается с середины фразы, затем, не закончив рассказа об утомительном и опасном продвижении греческого отряда к городам черноморских колоний, обрывается.
Следующие два отрывка непосредственно примыкают друг к другу по содержанию. Написаны они той же рукой и так же, как первый, ис-{114}пещрены помарками и исправлениями. От первого отрывка они отстоят на 40 листов. Между 1-м и 2-м отрывками отсутствует какая-то часть записок: между концом 1-го и началом 2-го отрывка нет последовательности ни по месту действий, ни во времени.
Газе первый высказал сомнение в том, что расположение отрывков в кодексе соответствует последовательности их по содержанию, т. е. готов был видеть в 1-м по порядку отрывке последний по содержанию.
Кодекс вскоре после опубликования исчез из библиотеки, и дальнейшая его судьба неизвестна. Так что до сих пор невозможно проверить палеографических выводов Газе.
Впервые русский вольный перевод документа был сделан Д. Поповым в 1820 г., опубликовавшим его в приложениях к своему переводу «Истории» Льва Диакона.[2]
Впоследствии на русский язык документ переводился еще несколько раз. При этом каждый переводчик исходил уже из определенной концепции по всему документу в целом, так что в переводах есть существенные расхождения. Едва ли не лучшим переводом до настоящего времени остается перевод В. Г. Васильевского,[3] концепция которого по документу в основном является наиболее признанной и в советской историографии.
В данной статье, являющейся главой из дипломной работы, используется наш перевод, при этом не оговаривается специально каждое расхождение с переводами Д. Попова, В. Г. Васильевского, Ф. Вестберга.[4]
В начале 1951 г. при защите диссертации на тему: "Политические взаимоотношения Византии, Болгарии и Руси в 967–971 гг." автором ее, П. О. Карышковским, была высказана относительно "Записки топарха" точка зрения, перекликающаяся со скептическими взглядами на нее Ю. Кулаковского,[5] а именно, что в силу фрагментарности и специфичности «Записки» все выводы, сделанные на основании этого источника, будут "обязательны только для их авторов".
Настоящая статья не ставит своей задачей разрешение всех вопросов, возникающих при изучении документа, что вообще едва ли возможно. Цель статьи — доказать, что документ этот, дошедший в оригинале, имеет непосредственное отношение к ранней истории нашей Родины, и изучение его может дать ценные сведения о характере русско-византийских отношений в конце Х-начале XI в..[6]
Перед снежной бурей, застигнувшей отряд в селении Ворион, предводитель отряда наблюдал звездное небо. ["И как мне показалось по звездам],[7] говорит он, — первая из звезд [согласно ее природе] уже совершала свой вечерний фазис, и сообразно с природой этой звезды из-{115}менилось состояние воздуха [являясь по природе холодной и снежной], сейчас она называется Кронос. Ведь Кронос находился в началах Водолея, тогда как солнце проходило по зимнему (местоположению)".[8] Попытки сделать вычисления по этим данным делались неоднократно. В лучшем случае при этом получали ряд возможных периодических (через 30 лет) дат, соответственно периодам обращения Сатурна (Кроноса) по эклиптике. М. Шангин впервые обратил внимание на то, что сообщение топарха о его астрономических наблюдениях сопровождается астрологическими соображениями, которые способствуют уяснению астрономических данных. Сделав большую работу по изучению "Catalogus codicum astrologicorum graecorum" — астрологических представлений средневековых греков, он использовал найденные им данные совершенно неверно: Шангин нашел,
