Раннефеодальные государства на Балканах VI–XII вв. - [126]

Таким образом, рассмотрение и третьей группы факторов позволяет, как нам кажется, прийти к заключению, что условия оформления государственных форм жизни общества были с конца VI до конца VII в. наиболее благоприятными на северо-востоке Балканского полуострова.

Завершая раздел заключения о причинах различий в темпах становления раннефеодальных государств на Балканах, мы должны, однако, констатировать, что все сказанное выше касается лишь начального этапа общественного развития славян на Балканском полуострове, лишь вопроса о причинах в различии темпов становления государственности у разных групп поселившихся здесь славян. В целом, видимо, можно в этом отношении сделать наиболее общий вывод, что находившиеся примерно на одинаковом уровне развития славянские племенные союзы ко времени их появления у границ Восточноримской империи через два — два с половиной столетия пребывания на ее территории уже существенно различались между собой по степени зрелости своей социально-политической структуры. Главная причина этого — различие конкретных условий, в которых славяне оказались в пределах Балканского полуострова.

Действие этого фактора прекратилось позднее, уже в период упрочения и развития образовавшихся раннефеодальных славянских государств на Балканах. Мы не ставим здесь задачу еще раз проанализировать особенности внешнеполитических условий, в которых в течение VIII–XII вв. находились южнославянские государства. Соответствующие обобщения на этот счет уже сделаны в VIII главе. Отметим только, что и для этого периода выводы, сделанные выше относительно третьей группы факторов, сохраняют свою силу. А именно: по крайней мере вплоть до середины X в. ситуация в целом была наиболее благоприятной (так же, как и ранее) для Болгарского государства, несмотря на его непосредственное соседство с могущественной Византийской империей. Хорватские княжества (Далматинская Хорватия и княжество на Саве) лишь изредка и эпизодически обретали условия для независимого развития: здесь устанавливалось то византийское, то франкское господство. В течение трехсотлетия — с начала IX до начала XII в. (т. е. до присоединения хорватских земель к Королевству Венгрия в 1102 г.) только на несколько десятилетий во второй четверти X и во второй половине XI в. — Далматинская Хорватия и Славония объединялись в единое государство. Еще в более трудных условиях в с начала IX в. до 80-х годов XII в. происходило развитие сербских княжеств, за господство над которыми соперничали Болгария и Византийская империя, попеременно устанавливавшие здесь свою власть на большей части сербских территорий.

II. Вопрос о причинах общего и особенного не в темпах развития южнославянских государств, а в самой их внутренней структуре также до некоторой степени связан с проблемой внешнего (франкского, византийского, венецианского) влияния на эти государства. Однако основополагающее значение в этом отношении, прежде всего в дифференциации форм и институтов социально-политической системы разных южнославянских народов, имело не внешнее влияние, а особенности внутренних условий и специфика синтеза общественных порядков «варварского» и восточноримского мира, институтов первобытнообщинного и позднерабовладельческого строя, вступивших в тесное взаимодействие в тот период, когда оба эти строя и сами институты находились в стадии интенсивного разложения.

Общее для всего Балканского полуострова составляло при этом то, что славяне заняли территории с более высокой производственной культурой и в сфере земледелия, и в области ремесла. Наиболее отчетливые формы континуитет прежней производственной деятельности имел в приморских районах, где сохранились сравнительно компактные массы автохтонного населения. По темпам и интенсивности усвоения его производственного опыта славянами на первом этапе преимущество принадлежало сельскому населению: городские формы жизни в подлинном смысле слова еще долго оставались чуждыми славянам. Однако местные формы землепользования и землевладения отражали более высокую стадию развития социальных отношений и мы вправе предполагать, что повышение уровня развития производительных сил в славянской деревне в результате тесного общения с автохтонами обусловило ускорение перехода от большесемейной и земледельческой общины к соседской. А этому обстоятельству следует, видимо, придавать весьма серьезное значение: в соседской общине прекращались периодические переделы пахотной земли, она переходила в собственность общинника, становилась аллодом. Тем самым закладывались основы для быстрого развития процесса имущественной и социальной дифференциации, т. е. в конечном итоге для процесса классообразования, основного условия становления государственности. Если не упускать из виду факт всеобщего господства у славян земледелия еще до поселения на Балканах, причем земледелия не только подсечно-огневого, но и пашенного, а также факт овладения ими металлургией железа, то станет понятным быстрый выход славян в новых условиях в области массовых производственных занятий на уровень местного автохтонного населения. Недаром археологи не могут констатировать какие-либо существенные отличия уже для VIII в. в орудиях труда местного и пришлого (славянского) населения. Все это, несомненно, не могло не отражаться на темпах социально-экономического и общественно-политического развития.