Раневская, которая плюнула в вечность - [11]
Раневская никак не ожидала, что ее будут обыскивать. Первые прикосновения грязных рук с траурными каемками под обгрызенными ногтями она восприняла как ползанье крыс по своему телу. Она не смогла унять дрожь. Красноармеец вроде даже как-то виновато облапил ее бока, примял груди, а вот ниже пояса не тронул.
Он вдруг встретился взглядом с Раневской, чуток отшатнулся и заявил:
– Да чего смотришь так! Служба у меня такая. Больно надо мне!.. Иди! – Боец стукнул в дверь, открыл ее перед Раневской.
Комиссар стоял напротив освещенного окна. Раневская в первый момент увидела черный силуэт – и больше ничего. Темный и страшный. Замерший, прямо как коршун перед взлетом.
– Слушаю! У вас пять минут, меня ждут, – сказал он резко, но не грубо.
Этот голос будто включил в Фаине Раневской все сразу: свет, цвет, звук, понимание.
Она увидела этого самого главного в их городе комиссара: ниже среднего роста, высокий лоб, волосы зачесаны назад, чем-то смазаны. Серое лицо.
Фаина взглянула ему глаза, и ей стало ясно: этот ничего не поймет. Для него главное – революция. Он не разумеет ничего в жизни, только приказы командиров и марксистко-ленинское учение. Причем так, как его воспринимали тогда все: «до основанья, а затем…» Пока не разрушили до основанья все старое, нечего было и думать о будущем. Об этом станут размышлять другие. Дело комиссара – революция.
Фаина Раневская, еще совсем юная, тогда поняла это. Мгновенно. Она уразумела, что такого человека ничем не пронять – ни просьбами, ни уговорами, ни обещаниями. Он не примет никаких доказательств, ему глубоко безразлично, что там с актерами театра, вообще все вокруг, кроме революции, которую он делает, и войны, которую он сейчас ведет. Потом, когда великие дела закончатся полной победой, комиссар будет беспокоиться о театре.
И Раневская… заплакала.
– Нам… театру нечего есть. Актеры падают в обморок. – Ее слова кое-как пробивались сквозь всхлипывания.
Она вдруг решила для себя, что этого человека в кожанке, здесь, в этом кабинете, один на один может пронять только плач. Искренний, непритворный. Потому что такие мужчины не выносят женских слез. Где-то там, на виду у всех, такой человек, может, и будет молча смотреть на расстрел женщин и детей. Он решит для себя, что они – враги, и выключит таким вот способом свои чувства.
Но один на один в кабинете они не выдерживают. Женские чистые слезы выворачивают их сознание, взрывают мозг, прожигают революционную шелуху и горячими уколами будят в них человеческое. А им от этого становится страшно. Поэтому они так не любят женских слез и боятся их.
Раневская плакала.
Комиссар не стал ее утешать. Он не умел этого делать. Но приказать своему часовому вывести посетительницу из кабинета было бы признанием своей слабости – с девкой не сладил. Комиссар кривился, терпел, потом быстро сел за стол и на клочке бумаги написал несколько слов.
– Хватит плакать. Вот. Найдете товарища Мазурова. – Он протянул Фаине серый листочек.
Раневская не верила своим глазам. Она не смогла понять, что написал комиссар – буквы растекались из-за мокрых глаз, – но уже чувствовала, что не уйдет без ничего.
Так и вышло. Более того, только она спросила у часового, где ей искать товарища Мазурова, как тот мгновенно изменил свое отношение к ней, словно вдруг Раневская надела шинель и буденовку с синей пятиконечной звездой.
Он крикнул своему сослуживцу:
– Быстро отведи к товарищу Мазурову. Товарищ комиссар приказали!
Фаину Раневскую куда-то вели долгими коридорами. Наконец они пришли в огромный то ли сарай, то ли склад с бетонным полом. Пол был скользкий от крови и чего-то еще. Пахло невозможно – тут свежевали коней.
Раневская почти ничего не соображала, ее тошнило до головокружения. Мужчины, измазанные в крови, бросали чего-то в какой-то мешок.
– Хватит, не донесет.
– Не она понесет. Я прикажу – ты потащишь!..
– Я сама справлюсь, – проговорила из последних сил Раневская, мечтающая только об одном: быстрее выбраться на свежий воздух.
Мешок оказался совсем не тяжелым. В нем что-то противно хлюпало, спине было мокро.
– Стой, барышня, дай мешок. – Красноармеец забрал ношу, закинул себе на плечо. – Веди, ведь все одно не донесешь – отберут.
Они шли быстро, но слишком уж долго, как казалось Фаине. Ей очень хотелось дойти поскорее.
Конечно, в мешке было не мясо, ливер: желудок, печень, легкие. Но какой же замечательный бульон у них был на ужин, как упивались они этими минутами!
Старая графиня пила из чашки маленькими глоточками и расспрашивала Раневскую, как та плакала у комиссара.
– Вы – жопа, душечка, – заявила она. – Если бы вы плакали не как девица, а как актриса, вам бы дали мешок настоящей грудинки.
– Вы еще скажите спасибо, что плакали оба моих глаза, – отвечала Фаина Раневская. – Если бы плакал один, я бы принесла пару конячьих членов: вам и мне по одному.
Фаина Раневская и Максимилиан Волошин
Не знаю такого другого поэта в России, который перед своей смертью попросил бы похоронить его не на кладбище, а на сопке, отдельно стоящей в безлюдной степи. Максимилиан Волошин завещал это своим друзьям и родным. Они исполнили его просьбу.
Принцесса Диана… Кто только не слышал о ней, об этой чудесной, волшебной, овеянной ореолом славы и всеобщей любви женщине! Английские журналисты и биографы написали о Диане сотни книг. Ими был создан существующий ныне светлый и чистый образ жены принца Чарльза. У польского публициста Збигнева Войцеховского несколько иное представление о принцессе. Не пытаясь очернить Диану, он тем не менее развенчивает многие сложившиеся мифы. При этом автор заверяет, что исследование биографии принцессы основано исключительно на проверенных фактах из ее жизни и свидетельствах близких ей людей.
Эта книга заметно отличается от всего, что было написано о Фаине Раневской раньше. Книга не претендует на истину в конечной инстанции, однако образ великой актрисы, созданный автором, впечатляет необыкновенной естественностью, «живостью» и правдоподобностью. Раневская представляется читателю по-настоящему одаренным человеком, тонко чувствующим несправедливость и достоинства нашего бытия, убогость и духовное богатство людей; она представляется человеком, обладающим жестким, критическим взглядом на мир и явления.
Эта книга построена на логически выстроенных опровержениях феномена знаменитой «предсказательницы» Ванги. Доказательства ее шарлатанства достаточны и убедительны и не оставляют камня на камне от того мистического, полубожественного образа «сверхчеловека», который так трепетно поддерживался руководством Болгарии. Несмотря на то что огромное количество людей на всей Земле все еще верит в фантастические способности болгарской знаменитости, беспристрастные факты, изложенные в книге, доказывают масштабную мистификацию.
Эта книга не ставит перед собой цель кого-либо опорочить. Она посвящена, безусловно, ярким и неординарным личностям, которые не только оставили заметный след в российской истории, но и были возведены Русской православной церковью в лик святых. Кого канонизировать, а кого нет – это сугубо личное дело церкви, и потому автор в своих исследованиях не стал затрагивать церковные методики и принципы определения духовных заслуг того или иного персонажа. Он опирается исключительно на факты, доказанные и подтвержденные самыми авторитетными историками с мировым именем.
Герой книги – знаменитый Эрнесто Че Гевара, портрет которого (в берете со звездой) можно встретить на многочисленных майках и татуировках во всем мире. Личность этого человека до сих пор окутана тайнами, мифами и легендами. Самый романтический революционер минувшего века, бесстрашный солдат, неугасаемый кумир миллионов молодых людей планеты, Че Гевара уже несколько десятков лет остается мировым символом прогресса, радикальных перемен и борьбы с темными силами империализма. Но каким на самом деле был товарищ Че?
Его называли чемпионом чемпионов. Неправдоподобно сильный, кристально честный, несгибаемо волевой и в то же время по-юношески влюбчивый и ревнивый, таким был едва ли не самый сильный человек планеты, потомственный казак Иван Поддубный. В начале XX века, когда вся Европа фанатично поклонялась «королеве спорта» – борьбе, слава о феноменальных способностях «русского медведя» Поддубного прогремела на весь мир. Он с легкостью кидал на лопатки сильнейших борцов планеты, он развенчивал мифы о непобедимости именитых европейских и американских атлетов, с честью демонстрируя всему миру богатырскую силу русского человека.
Это похоже на легенду: спустя некоторое время после триумфальной премьеры мини-сериала «Семнадцать мгновений весны» Олег Табаков получил новогоднюю открытку из ФРГ. Писала племянница того самого шефа немецкой внешней разведки Вальтера Шелленберга, которого Олег Павлович блестяще сыграл в сериале. Родственница бригадефюрера искренне благодарила Табакова за правдивый и добрый образ ее дядюшки… Народный артист СССР Олег Павлович Табаков снялся более чем в 120 фильмах, а театральную сцену он не покидал до самого начала тяжелой болезни.
Автор текста - Порхомовский Виктор Яковлевич.доктор филологических наук, профессор, главный научный сотрудник Института языкознания РАН,профессор ИСАА МГУ Настоящий очерк посвящается столетию со дня рождения выдающегося лингвиста и филолога профессора Энвера Ахмедовича Макаева (28 мая 1916, Москва — 30 марта 2004, Москва). Основу этого очерка составляют впечатления и воспоминания автора о регулярных беседах и дискуссиях с Энвером Ахмедовичем на протяжении более 30 лет. Эти беседы охватывали самые разные темы и проблемы гуманитарной культуры.
«Константин Михайлов в поддевке, с бесчисленным множеством складок кругом талии, мял в руках свой картуз, стоя у порога комнаты. – Так пойдемте, что ли?.. – предложил он. – С четверть часа уж, наверное, прошло, пока я назад ворочался… Лев Николаевич не долго обедает. Я накинул пальто, и мы вышли из хаты. Волнение невольно охватило меня, когда пошли мы, спускаясь с пригорка к пруду, чтобы, миновав его, снова подняться к усадьбе знаменитого писателя…».
Впервые в истории литературы женщина-поэт и прозаик посвятила книгу мужчине-поэту. Светлана Ермолаева писала ее с 1980 года, со дня кончины Владимира Высоцкого и по сей день, 37 лет ежегодной памяти не только по датам рождения и кончины, но в любой день или ночь. Больше половины жизни она посвятила любимому человеку, ее стихи — реквием скорбной памяти, высокой до небес. Ведь Он — Высоцкий, от слова Высоко, и сей час живет в ее сердце. Сны, где Владимир живой и любящий — нескончаемая поэма мистической любви.
Роман о жизни и борьбе Фридриха Энгельса, одного из основоположников марксизма, соратника и друга Карла Маркса. Электронное издание без иллюстраций.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Если бы вся изложенная здесь история родственников Антона Павловича Чехова не была бы правдой, то ее впору было бы принять за нелепый и кощунственный вымысел.У великого русского писателя, создателя бессмертного «Вишневого сада», драматичного «Дяди Вани» и милой, до слез чувственной «Каштанки» было множество родственников, у каждого из которых сложилась необыкновенная, яркая судьба. Например, жена племянника Чехова, актриса Ольга Константиновна, была любимицей Третьего рейха, дружила с Геббельсом, Круппом, Евой Браун и многими другими партийными бонзами и в то же время была агентом советской разведки.
Разные женщины окружали великого барда. Они были похожи и в то же время не похожи друг на друга. Их жизненная философия и творческая позиция были различны, но судьбы в той или иной степени пересекались с судьбой Владимира Высоцкого. Их участие, сердечное отношение к Высоцкому, к его таланту кровно роднило. Их голоса перекликались, хотя каждая из женщин вела свою неповторимую сольную партию, что и составляет особую гармонию. Они одновременно являлись и музами, и творцами.У гениального человека и близкое окружение талантливо и неординарно…
Отношения Владимира Высоцкого с Изой Мешковой, Люсей Абрамовой, Татьяной Иваненко, Мариной Влади, Оксаной Афанасьевой многое объясняют. Его голос. Его печальный взгляд. Строки его песен… «Я люблю – и значит, я живу…» Его душа была хрупкой и трепетной, а сердце его всегда было готово к самопожертвованию. Любовь заполняла мысли и чувства великого барда, она его рукой складывала ноты для новых песен. Даже если она иной раз возвращалась к нему стылым холодом. Даже если друзья Высоцкого считали, что именно женщины были виновны в преждевременной кончине поэта.
Помните, как в фильме «Соломенная шляпка» чертовски привлекательный герой Андрея Миронова поет и загибает пальцы: «Иветта, Лизетта, Мюзетта, Жанетта, Жоpжетта…»? Что интересно, Андрей Миронов, в самом деле, не представлял свою жизнь без женщин. Еще бы! Они, как музы, вдохновляли Андрея на творчество, давали ему силы, зажигали в его сердце пламя любви и страсти. Именно женщины вкупе с природным талантом сделали Андрея Миронова неотразимым в жизни, в кино и на сцене. Стоит ли удивляться, что этого удивительного человека беззлобно называли дамским угодником.