Ранее известная как Америка - [18]

6

– В чем отличие афериста от политика?

– Не все, что толкает аферист, отборное собачье дерьмо.

(из «Путеводителя афериста по Территориям Экс-США»)

Я слышал, как тикают стрелки старомодных часов в тишине.

– Я не понимаю, – наконец сказал я.

– Ее зовут Яна Рафикова, – ответил Бернхем, – и мы надеялись, что она умерла.

– Яна Рафикова. – Имя было мне знакомо благодаря Джареду и его одержимости всеми этими технологиями. – Так она же?..

– Изобретатель технологии «МыслеЧип™», верно. Именно благодаря ей мне не нужно возиться с кучей штучек-дрючек, чтобы просто носиться туда-сюда, – мое кресло, как и мой канал, напрямую подключено к моей лобной доле.

Джаред бы сейчас испачкал свои штаны похлеще, чем в тот раз, когда мы впервые взломали доступ к бесплатному порноканалу из Либертина.

– Яна тоже прикована к инвалидному креслу. С тех пор, как ей исполнилось двадцать пять. Она родилась с редким неврологическим расстройством, известным как «синдром Келлера», которое начало проявляться в позднеподростковом возрасте. В конце концов болезнь обездвижила ее. Когда она представила свой МыслеЧип™ в 2032 году, ее целью было помочь людям, которых парализовало по причине болезни или старости. – На этот раз, когда он улыбнулся, было больше похоже, что он морщится. – Но со временем, кажется, ее амбиции стали только расти. Или, быть может, они были большими все это время. – Он едва дернулся, чтобы вывести на окна новое изображение, старое двухмерное видео, настолько мозаичное, что мне пришлось зажмуриться, чтобы поймать его в фокус. – Это съемка 2038 года, ее последнее публичное выступление. Ей было всего тридцать два, но она уже стала миллиардером дюжину раз.

Яна Рафикова выглядела ужасно, и дело было не только в разрешении. На необъятной и пустой сцене она казалась человеком, сброшенным с высоты, покалеченным по пути вниз, случайно упавшим в прожекторы. Ее ноги были болезненно худыми, как у ребенка, а позвоночник был до того искривлен, что голова впритык прижималась к плечу. Ей пришлось говорить через голосовой аппарат, и все, что я мог разобрать, прежде чем начался перевод, было невнятным шамканьем.

Но затем, спустя долю секунды, реконфигурация ее голоса прогремела по офису Бернхема из окружности скрытых динамиков так громко и чисто, что я аж подпрыгнул.

– Мы все рабы, – сказала она, и невидимая толпа одобрительно зашумела. Волосы на моих руках встали дыбом. – Мы прикованы к телам, которые предают нас. Я прошу свободы, не больше и не меньше.

Толпа оглушительно ревела – люди скандировали ее имя, топали ногами, казалось, стекались со всех углов офиса Бернхема; она росла с волнами звука, звенящего из теней.

Внезапно видео оборвалось, и взору открылся вид на Кранч 407 – на этот раз реальный вид. За то короткое время, что я находился в Первом Централе, разразилась пыльная буря, которая оставила осадок на оконных стеклах.

– Мы потеряли ее след в первые десятилетия после распада, – сказал Бернхем, снова подъезжая чуть ближе. Я не мог не задаться вопросом, отчего он оказался прикован к креслу и как долго Федеральная Корпорация транслировала его тело в голографической форме. – Мы предполагали, что она мертва: боевые действия на линии фронта с тем, что впоследствии стало Российской Федерацией, были особенно кровопролитными, и она была в полудюжине списков на уничтожение из-за прямых связей с Кремлем. Мы предположили, что оригинальная технология МыслеЧипа™ умерла вместе с ней, и потому разработали свои собственные пиратские копии, хотя это заняло у нас еще десятилетие. Рафикова, может, и гений, но она пропустила несколько важных уроков в детстве; один из них гласит, что важно уметь делиться. Все, что она когда-либо производила или разрабатывала, строго охраняется от копирования или пиратства. На самом деле еще до того, как она произвела фурор своим МыслеЧипом™, она была известна тем, что изобрела саморазрушающийся код, спроектированный самоуничтожаться при атаке, проникновении, изменении или даже копировании внешними серверами.

– Умно, – сказал я.

– К несчастью, – резко поправил он меня, – несколько лет назад до нашего Отдела по делам потребителей, – он немного помедлил, как будто иначе я не смог бы догадаться, что ОДП был Разведывательным подразделением Федеральной Корпорации, – дошли слухи об экспериментальном программном обеспечении, самом что ни на есть незаконном, поставляемом из Российской Федерации, которое позволяет мозгу общаться не только со смартобъектами, но и с другими мозгами напрямую.

Я знал, что Первый Централ был завернут в химзащиту, чтобы не допустить даже малейшего дуновения естественной среды, но, даже несмотря на это, чувствовал, что пыльная буря задувает мне прямо в мозг. Я не мог ясно мыслить.

– Но разве это не хорошо?

– Только в теории. На практике вся информация должна проходить через единый центральный сервер, где будет преобразована и перераспределена. Это означает, что ее можно собрать, затереть или даже перенаправить. – Теперь подергивание Бернхема распространилось до самого лица и исказило его рот в череде гримас. – Даже тогда мы не слишком беспокоились – пока не узнали, как именно технология загружается в мозг. Видишь ли, Траки, те же самые средства защиты, которые делали МыслеЧипы™ столь трудными для пиратства, являлись также одним из недостатков: они были чрезвычайно сложными и, следовательно, очень дорогими и трудными для производства