Рандеву и другие рассказы - [47]
– Нет-нет, ты будешь только мешать, – быстро ответил он. – Нельзя работать и разговаривать.
– Я не скажу ни слова.
– Нет, незачем тебе идти. К тому же ты устала, целый день на жаре. Мне спокойнее знать, что ты дома, в постели. Я буду думать о тебе.
Он обнял ее и нежно поцеловал. Мари закрыла глаза. Все, конец.
– Ты будешь осторожен? Ты вернешься ко мне?
Она прижалась к нему, как ребенок.
– Ты с ума сошла, глупышка? – рассмеялся он и, закрыв за собой дверь, ушел.
Несколько мгновений Мари неподвижно стояла посреди комнаты. Затем подошла к окну и выглянула наружу, но муж уже скрылся из виду. Вечер был ясный и светлый – в небе светила полная луна.
Мари села у окна, сложив на коленях руки. Ей почудилось, что она спит наяву. «Похоже, я заболела, – подумала она, – раньше за мной такого не водилось».
Ни одна слезинка не скатилась по ее щекам, только вокруг глаз сгустились глубокие тени. Она медленно поднялась и, накинув на голову шаль, открыла дверь и вышла из дома. Было совсем тихо и вокруг ни души. Проскользнув через сад, Мари пересекла проселочную дорогу и через несколько минут уже бежала по полю к церкви.
Церковь Благовещения обветшала, и службы в ней больше не проводились. Однако дверь ни ночью ни днем не запиралась, чтобы крестьяне могли в любое время войти и помолиться. Новая церковь, построенная на окраине деревни, все еще казалась им слишком величественной.
Мари отворила скрипучую дверь и остановилась, прислушиваясь. Церковь была пуста. В низкое окно у алтаря время от времени заглядывала луна, освещая неф. Должно быть, уже не один день сюда никто не приходил. На грубом каменном полу лежало несколько листочков, занесенных ветром через открытую дверь. Побеленные стены были испачканы, а со стропил свешивались длинные клочья паутины.
По обеим сторонам алтаря она увидела прибитые гвоздями дары крестьян, приходивших сюда помолиться: кое-как вырезанные из дерева кораблики, жалкие игрушечные лодочки, ярко раскрашенные шарики и нитки стеклянных и деревянных бус. Они хранились здесь, наверное, уже много лет – на всем лежал толстый слой пыли. Среди прочего она заметила и несколько свадебных венков, теперь уже старых и выцветших, от невест из далекого прошлого. Все стены были исписаны карандашом – молитвы и благодарения, обращенные к Пресвятой Деве: «Матерь Божья, помолись за нас», «Матерь Божья, спаси и сохрани моего сына в море».
Медленно приблизившись к алтарной преграде, Мари преклонила колени. Алтарь был без цветов, лишь в центре стояла одинокая фигура Пресвятой Девы. Ее золотая корона съехала набок и покрылась паутиной. Правая рука пропала, а на левой она держала фигурку младенца Иисуса с отломанными пальцами. Одеяние Девы, когда-то голубое, сейчас выцвело и стало грязно-коричневым. У нее было круглое и невыразительное лицо – лицо дешевой куклы. Большие голубые глаза глядели в пустоту, а пунцовые щеки плохо сочетались с облупившимися раскрашенными губами. Рот кривился в глупой улыбке, и в уголках гипс выкрошился. Шею обвивали многочисленные нитки дешевых бус, кто-то нацепил на голову младенцу венок. Венок свешивался на сторону, закрывая Иисусу пол-лица.
Мари стояла на коленях у алтарной преграды и смотрела на Пресвятую Деву. Этот образ был для нее всем самым прекрасным и священным в жизни. Пыль, крошащийся гипс, съехавшая набекрень корона и глупая улыбка раскрашенных губ – ничего этого она не замечала; перед ней стояла исполнительница всех людских чаяний, Святая Матерь рыбаков. Мари молилась, но не вслух, а про себя, следуя за мыслями, которые сами по себе рождались в ее голове. А думать она могла только о Жане, о его спасении и счастливом возвращении.
– Матерь Божья, – говорила она, – если это грех, что я его так люблю, то накажи меня, я все приму, только верни мне его живого и невредимого. Он молодой и смелый, но беспомощный, как дитя. Он не понимает, что такое смерть. Я на все согласна: пусть мое сердце разобьется, пусть он перестанет меня любить, пусть обижает; я прошу только об одном – чтобы он был счастлив и чтобы никогда не знал беды и боли.
На нос Пресвятой Девы уселась муха, от щеки откололась крупинка цветного гипса.
– Я верю в тебя, – говорила Мари, – я знаю, что ты приглядишь за ним в море. Даже если поднимутся волны и плыть на баркасе станет опасно – пока он под твоей защитой, мне нечего бояться. Каждое утро я буду приносить свежие цветы и класть их к ножкам маленького Исусика. А днем я обещаю с песней работать и не поддаваться унынию; это и будут мои молитвы к тебе, чтобы ты спасла и сохранила Жана. О Матерь Божья, дала бы ты мне хоть какой-нибудь знак, что все обойдется!
С крыши на Пресвятую Деву упала капля и оставила грязную дорожку на левом глазу.
Стемнело. За полем какая-то женщина звала ребенка. Легкий ветерок тронул ветви деревьев, вдалеке морские волны уныло бились о прибрежную гальку.
Мари долго смотрела на статую, пока наконец не села в изнеможении на пол, и все перед ее взором стало мутным и непонятным. Стены церкви окутала тень, и даже алтарь погрузился в небытие. Остался лишь образ Пресвятой Девы – на лицо ей упал случайный луч лунного света. И Мари показалось, что раскрашенная улыбка Божьей Матери прекрасна, а кукольные глаза смотрят с любовью и лаской. Дешевенькая корона засияла в темноте, и сердце Мари наполнил благоговейный трепет и ощущение чуда.
«Ребекка» — не просто самый известный роман Дафны Дюморье. Не просто книга, по которой снят культовый фильм А.Хичкока. Не просто произведение, заложившее стилистические основы всех «интеллектуальных триллеров» наших дней. «Ребекка» — это роман уникальный, страшный — и прозрачный, простой — и элитный. Роман, без которого не существовало бы ни «Степного волка» Гессе, ни «Кэрри» Кинга.
Вниманию читателей предлагается роман одной из самых популярных английских писательниц Дафны дю Морье (1907–1989), автора прославленной «Ребекки», — «Дом на берегу» (1969). Это произведение сочетает в себе элементы реального и фантастического, повседневного и романтического, объяснимого и таинственного. Действие романа разворачивается в Корнуолле, юго-западной части Англии, одновременно в наши дни и в четырнадцатом веке, причем события и люди, разделенные шестью веками, оказываются странным образом связанными друг с другом.
Мэри Фаррен — счастливейшая из женщин. Она молода, красива и желанна. Она живет в богатом доме, замужем за любимым мужчиной, и ждет от него ребенка. Ее жизнь, казалось бы, безоблачна. Но однажды утром эта молодая леди просыпается в своей постели, провожает мужа на работу, перекидывается банальными фразами со слугами, после чего идет в оружейную. Там она чистит и заряжает револьвер, и, приставив ствол к виску, спускает курок.Самоубийство без видимых причин.Почему? Зачем? Непонятно…Ответить на эти вопросы берется профессиональный детектив — мистер Блэк, который одержим идеей, будто каждый человек хранит глубоко внутри темные секреты.
«Лучшая книга из когда-либо написанных мисс Дюморье» – этими словами пресса встретила новый роман известной английской писательницы Дафны Дюморье «Мери Энн». На его страницах представлена история женщины незаурядной и противоречивой, сумевшей подняться почти из самых низов общества до его вершин, чтобы затем снова быть низвергнутой оттуда… Мери Энн – известная куртизанка, любовница брата короля, герцога Йоркского, действительно существовала и была прабабушкой самой Д. Дюморье.По мнению придирчивой критики, Мери Энн затмила знаменитую Скарлетт О'Хара, а роман не уступал нашумевшей «Ребекке», которая принесла писательнице мировую славу и уже известна нашему читателю.
Уже несколько десятилетий книги известной английской писательницы Дафны Дю Морье (1907 – 1989) пользуются огромным успехом во всем мире. Писательница – мастер психологического портрета и увлекательного, захватывающего сюжета – создает в своих произведениях таинственную, напряженную атмосферу. За свою долгую жизнь она написала множество романов, рассказов, несколько пьес и эссе. Главная героиня романа «Трактир «Ямайка»» – молоденькая англичанка Мэри Йеллан, оставшись сиротой, покидает родную деревню и отправляется к тете Пейшенс.
Филиппа, который рано потерял родителей, воспитал двоюродный брат Эмброз. Этих людей связывают не только родственные чувства, но и безграничная любовь к поместью, в котором они живут весьма уединенно. Но привычное существование прерывает отъезд Эмброза на лечение во Флоренцию, где он неожиданно влюбляется и женится. А потом внезапно умирает...
Что вы сделаете, если здоровенный хулиган даст вам пинка или плюнет в лицо? Броситесь в драку, рискуя быть покалеченным, стерпите обиду или выкинете что-то куда более неожиданное? Главному герою, одаренному подростку из интеллигентной семьи, пришлось ответить на эти вопросы самостоятельно. Уходя от традиционных моральных принципов, он не представляет, какой отпечаток это наложит на его взросление и отношения с женщинами.
Спасение духовности в человеке и обществе, сохранение нравственной памяти народа, без которой не может быть национального и просто человеческого достоинства, — главная идея романа уральской писательницы.
Перед вами грустная, а порой, даже ужасающая история воспоминаний автора о реалиях белоруской армии, в которой ему «посчастливилось» побывать. Сюжет представлен в виде коротких, отрывистых заметок, охватывающих год службы в рядах вооружённых сил Республики Беларусь. Драма о переживаниях, раздумьях и злоключениях человека, оказавшегося в агрессивно-экстремальной среде.
Эта повесть или рассказ, или монолог — называйте, как хотите — не из тех, что дружелюбна к читателю. Она не отворит мягко ворота, окунув вас в пучины некой истории. Она, скорее, грубо толкнет вас в озеро и будет наблюдать, как вы плещетесь в попытках спастись. Перед глазами — пузырьки воздуха, что вы выдыхаете, принимая в легкие все новые и новые порции воды, увлекающей на дно…
Ник Уда — это попытка молодого и думающего человека найти свое место в обществе, которое само не знает своего места в мировой иерархии. Потерянный человек в потерянной стране на фоне вечных вопросов, политического и социального раздрая. Да еще и эта мистика…
Футуристические рассказы. «Безголосые» — оцифровка сознания. «Showmylife» — симулятор жизни. «Рубашка» — будущее одежды. «Красное внутри» — половой каннибализм. «Кабульский отель» — трехдневное путешествие непутевого фотографа в Кабул.
Вот уже тридцать лет Элис Манро называют лучшим в мире автором коротких рассказов, но к российскому читателю ее книги приходят только теперь, после того, как писательница получила Нобелевскую премию по литературе. Критика постоянно сравнивает Манро с Чеховым, и это сравнение не лишено оснований: подобно русскому писателю, она умеет рассказать историю так, что читатели, даже принадлежащие к совсем другой культуре, узнают в героях самих себя. В своем новейшем сборнике «Дороже самой жизни» Манро опять вдыхает в героев настоящую жизнь со всеми ее изъянами и нюансами.
Впервые на русском языке его поздний роман «Сентябрьские розы», который ни в чем не уступает полюбившимся русскому читателю книгам Моруа «Письма к незнакомке» и «Превратности судьбы». Автор вновь исследует тончайшие проявления человеческих страстей. Герой романа – знаменитый писатель Гийом Фонтен, чьими книгами зачитывается Франция. В его жизни, прекрасно отлаженной заботливой женой, все идет своим чередом. Ему недостает лишь чуда – чуда любви, благодаря которой осень жизни вновь становится весной.
Трумен Капоте, автор таких бестселлеров, как «Завтрак у Тиффани» (повесть, прославленная в 1961 году экранизацией с Одри Хепберн в главной роли), «Голоса травы», «Другие голоса, другие комнаты», «Призраки в солнечном свете» и прочих, входит в число крупнейших американских прозаиков XX века. Самым значительным произведением Капоте многие считают роман «Хладнокровное убийство», основанный на истории реального преступления и раскрывающий природу насилия как сложного социального и психологического феномена.
Роман «Школа для дураков» – одно из самых значительных явлений русской литературы конца ХХ века. По определению самого автора, это книга «об утонченном и странном мальчике, страдающем раздвоением личности… который не может примириться с окружающей действительностью» и который, приобщаясь к миру взрослых, открывает присутствие в мире любви и смерти. По-прежнему остаются актуальными слова первого издателя романа Карла Проффера: «Ничего подобного нет ни в современной русской литературе, ни в русской литературе вообще».