Рамсес Великий - [90]

— Я покорно буду нести бремя роскоши и высокого положения, которое возложит на меня моя семья, — вздохнула Бинт-Анат, низко склонив хорошенькую головку с ровным пробором посередине, — в конце концов я же давала клятву перед Баалом, что разделю с мужем все испытания и горести, которые обрушит на нас судьба.

Нуфрет рассмеялась, обращаясь к своему мужу:

— А девчонка умна, с характером и с неплохим для азиатки чувством юмора, — затем она вновь обратилась к Бинт-Анат: — Завтра приходи ко мне, девочка, я подарю тебе кое-какие драгоценности, бремя которых ты будешь сносить. Также мы примерим на тебя с портными настоящие египетские платья, которые, я думаю, оттенят всё великолепие твоей молодой фигурки. Ведь даже этот ужасный шерстяной кокон не смог скрыть всех твоих прелестей. И не красней, моя крошка, ты в Египте, а здесь не принято скрывать свою красоту. Жена моего приёмного сына должна быть ослепительна! — закончила свою речь племянница покойного фараона Хоремхеба.

3

Внезапно раздались быстрые, уверенные шаги и в зал вошёл, наклонившись перед дверной притолокой, огромного роста финикиец с небольшой, аккуратно подстриженной чёрной кудрявой бородкой, волнистыми волосами, ниспадавшими почти до плеч и перетянутыми на лбу позолоченным кожаным ремешком, одетый в пурпурные из тончайшей шерсти одежды. Рахотеп вскочил и, вежливо улыбаясь, приветствовал экзотичного иноземного гостя.

— Жизнь, здоровье и богатство желаю я тебе, о славный гость из далёкой прекрасной страны! Я молю всех богов и богинь нашего сладостного края, да ниспошлют они тебе здоровье, удачу в торговле и долгую-долгую жизнь, дабы я видел тебя в благополучии многие годы и мог обнимать тебя моими руками! — хозяин дома усадил гостя на резное деревянное кресло с высокой спинкой.

Когда слуги начали разносить прохладительные напитки, а обнажённые молоденькие служанки раздавать цветы лотоса и водружать на головы гостей колпачки, сплетённые из волос и наполненные ароматным маслом, ведь всем известно, что без благовоний не может быть радости, в зал запросто по-родственному тяжёлой ленивой походкой вошёл грузный брат жены хозяина дома, старый воин Хаемхет.

— Простите за опоздание, мои дорогие родственнички, — пробасил он сиплым голосом и плюхнулся в кресло, которое заскрипело под ним как живой поросёнок, которого собираются резать. — Но на улицах, прилегающих к порту, через которые шёл мой путь, какое-то столпотворение. Мои слуги с трудом смогли пронести меня на носилках сквозь одуревшую толпу.

— Хлеб и пиво! — небрежно приветствовал гостя Рахотеп. — Ты, Хаемхет, разве не знаешь, что завтра к нам прибывает наш божественный повелитель, сын Амона, великий фараон, да здравствует он вечно. Наверно, и готовятся к его встрече.

— Тогда непонятно, почему так много вооружённых людей у порта? — сказал отдуваясь старый вояка, залпом выпивая целый кубок прохладного вина и облизывая губы. — Меня не проведёшь: сразу видно, что воины номарха Яхмоса занимают весь район вокруг причалов. Они даже ставят на улицах заграждения, чтобы ни одна колесница или человек не мог прорваться оттуда в город. К чему, спрашивается, всё это?

— Да какое нам дело до этого, — махнул рукой Рахотеп. — Давайте в нашем узком семейном кругу поздравим с приездом моего сына Рибби с его молодой женой Бинт-Анат и проведём беззаботно несколько часов, слушая музыку, вкушая приятные яства, запивая их хорошими винами, — он подал знак белоснежным, вышитым золотой нитью платком.

Музыканты заиграли на арфах, флейтах, лютнях и цитрах приятную мелодию. Несколько обнажённых девушек начали танцевать посредине зала. Слуги усердно потчевали всех присутствующих, особенно угождая бородатому гостю. Тот особо не церемонился: ел и пил в своё удовольствие. В самый разгар пирушки Хаемхет, проглотив огромный кусок мяса, вытер жирные губы тыльной стороной руки и поднял большой стеклянный бокал, только что наполненный красным, сладким вином.

— Выпьем ещё раз за нашего гостя. Сам Амон, великий наш бог, прислал нам его. Ведь я только сейчас разглядел, что если сбрить эту дурацкую азиатскую бородёнку и эти чёрные бабьи кудри, он будет похож на нашего фараона, как две капли воды, да и рост у него подходящий, — бесцеремонно прогромыхал на весь зал Хаемхет и залпом осушил свой бокал.

В зале наступила неловкая тишина. Риб-адди уронил вилку на серебряный поднос перед собой и только попытался что-то сказать, как сидонский купец громко рассмеялся. Голос у него был под стать росту.

— Спасибо за столь лестное сравнение, Хаемхет, хотя оно отдаёт некоторым богохульством. Наш властитель родной сын Амона, а ты сравниваешь с ним меня, простого смертного. Я думаю, очередной бокал с вином просто слегка затуманил твой ум. Но я очень тронут этим сравнением и хочу выпить в ответ за здоровье нашего старого воина, — сидонец поднял бокал с вином.

— Да какой я старый?! — возмутился Хаемхет. — Да, мне немало лет и я толстый, как носорог. Но глаз у меня такой же острый, как и был много лет назад, когда я начинал воевать ещё совсем желторотым птенцом в горячих саваннах Нубии под предводительством моего дальнего родственника, великого и несравненного фараона Хоремхеба. Правда, тогда он ещё не был фараоном, а просто командовал там нашими войсками, и как командовал! Мы лупили всех этих нубийцев и других чернокожих, как царский раб молотит непослушных коз. Да и рука у меня по-прежнему тверда, как и в прошлые годы! — он потряс своим огромным кулачищем. — Дайте мне хоть не корпус, а просто пару полков копейщиков с лучниками, и я размету в клочья всю эту шваль под командованием Яхмоса, которая мнит себя непобедимыми вояками. Мне в лицо заявить, что не моё это дело спрашивать, чего они собираются делать в порту. Ведь и дураку ясно, что они готовят там ловушку нашему фараону, который так блистательно показал себя совсем недавно в Финикии, надрав задницы заносчивым хеттам.