Раминар - [17]

   - Об этом разузнаем. Но уходить вам надо и так, и эдак, - с нажимом произнес Халахам, не сводя глаз с кузнеца.

   Алестар отстраненно скользнул взглядом над столешницей, едва заметно повернув голову к двери комнаты, где спала Лайлин.

   Помолчали пару минут, затем Айхел, видно что-то прикинув в уме, неуверенно произнес:

   - Я вот думаю, сперва зайдем в Речное - я там на хорошем счету,  как мастер. Все равно планировал скоро на торг, а если еще удастся что-нибудь из хлама домашнего сплавить, то будет вообще неплохо. Там же и лошадку в пару к Гривке купить можно, а еще, думается мне, поменяю я телегу на что-нить покрупнее и с навесом.

   - Завтра до полудня надо выехать, так что ночь пройдет в сборах. Берем только самое необходимое, что не увозим - то оставляем, - подытожил Халахам, поднимаясь из-за стола.

   Они рассчитывали выйти к Юрру на четвертый, крайний срок - на пятый день. Но вот уже больше двух недель прошло с того времени, как Айхел продал добро в Речном, а на вырученные деньги обзавелся каурым жеребцом и фургоном. Компания застряла на хуторе в одном дне пути до города. Сперва просто остановились на ночь, а утром местный кузнец умудрился грохнуть себе на ногу молот - и остались хуторяне на время без мастера. Тут, как назло, проржавевшие петли на воротах испустили дух, одна баба погнула лопату, у другой ухват с ручки съехал. Айхел взял да и занялся навалившимися бедами. Лайлин даже не заикнулась о том, чтобы вылечить кузнеца - своим манером. Да ей никто и не позволил бы, изъяви она такое желание. Задержались на день. Потом на второй. Затем Айхелу привели коней - подковать.  После хозяйка, угощая оладьями, уговорила смастерить для нее набор кухонной утвари вроде новых котелков, вертелов, ковшей и ножей - старые мол, уже никуда не годятся. И пошло-поехало. Уже и покалеченный местный кузнец приковылял в кузницу, а для Айхела все находилась работа. В ответ честную компанию кормили три раза в день и не брали денег за постой. Вторая неделя на хуторе подходила к концу. Айхел остался бы тут навсегда, но все понимали, что рано или поздно двум кузнецам станет тесно на подворье. Халахам тоже поговаривал о том, что пора бы уж и честь знать. Со дня на день планировался отъезд.

   Лайлин не удержалась - задула свечку и приникла к оконному стеклу. Круглая жемчужно серая луна зависла в черном небе. Звезд не было ни одной. В холодном свете Най'ору - Серебряного Ока -  виден был каждый закоулок двора. Девушка могла бы при желании сосчитать доски забора. Шел одиннадцатый час ночи. В общинном доме было темно и тихо. Кто спал, кто болтал в своих комнатах при свечах. Кое-где поскрипывало и постукивало нечто неизвестное, как это всегда бывает  по ночам, когда дневной гомон оседает, и становится слышна вереница необъяснимых шорохов и шепотов, вплетающихся в ночное безмолвие, как нити в полотно.

   Пока разглядывала двор, глаза привыкли к темноте, и Лайлин, уверенно ступая, двинулась дальше. Коридор, по которому она шла, пересекала полоска тусклого света. Дверь одной из комнат была приоткрыта. Лин замедлила шаги, заглянув внутрь. Старушка Лиота - мать хозяина - вязала при неровном свете сального огарка, сидя в кресле. Пряжа укрывала ее колени, доставая до самого пола. Рядом в квадратной корзине лежали внушительных размеров клубки. Девушка приоткрыла дверь, просовывая голову внутрь.

   - Не спится вам, бабушка?

   - Што-сь? - подслеповато щурясь, та воззрилась на голову, торчащую в дверном проеме.

   - Не спится, спрашиваю?

   - А... На шпицах, на шпицах. Вяжу рубашку Храну под кожух. Зимы холоднее штали. Того и гляди шнег повалит ш шамых гор. А ты што ж бродишь поночи? Али шна нету тебе?

   - Хочу компоту на утро сварить, - улыбнулась Лин

   - Швалить? Што ж это валить тебе удумалось? Ломать - не штроить. Храна шпроси шперва.

   - Да нет. Вы не поняли...

   - Вымя полное? Што-што?

   Лайлин, опешив, не сразу нашлась, что ответить. Наконец, неуверенно промямлила:

   - Может, принести вам чего-нибудь попить?

   - А! Квашку бы..., - мечтательно протянули в ответ.

   - Квас на прошлой неделе закончился.

   - Метелей отродясь не видывала. Нет. Таких чудеш у нас не бывает и не надо.

   - Бабуля, квас закончился, говорю вам!

   - А-а. Ну да. Ага-ага... Што за дети пошли. Помню, в моё время к штарикам обраш-шались... э-э... обраш-шались же как-то... м-м-м..., - Лиота пошамкала губами, - Да-а-а, были хорошие времена..., - спицы снова заскребли друг о друга, сплетая нить в новые и новые петли.

   Лайлин сдалась.

   - Спокойной ночи, бабушка.

   - М-гм.

   Закрыв дверь со своей стороны, она тихонько побрела дальше. В конце длинного коридора, где он поворачивал, огибая комнаты, с потолка свисала душистая травяная метелка. Она была привязана к ручке чердачной дверцы.

   Лайлин не спалось, и она, в самом деле, собралась варить компот, а сейчас шла набрать сушеных яблок и груш на чердак, где они лежали в широких, плоских корзинах, источая терпкий аромат, который девушка так любила. Забравшись по приставной лестнице наверх, Лин приподняла дверцу-крышку и закрыла глаза от удовольствия, глубоко вдохнув теплый, пропитанный запахом фруктов и трав чердачный воздух. Несмотря на три маленьких окошка под коньком крыши, темень тут стояла, хоть глаз выколи. Лин на ощупь вскарабкалась по лестнице и уселась на доски пола, свесив ноги вниз. Вот тут она искренне пожалела, что затушила свечу. Возвращаться на кухню не хотелось, поэтому было решено пробираться на ощупь и дальше. Девушка открыла глаза пошире, слепо вглядываясь в кромешную темноту, и вроде бы различила силуэты коробов. Она осторожно втянула ноги наверх и пошаркала на четвереньках в выбранном направлении. Наткнувшись на ближайшую корзину, Лин отдернула ткань. Пальцы погрузились в сухие, царапающие кожу сморщенные комочки. Забивающий ноздри сладкий аромат подсказал, что она отыскала то, за чем пришла. Кинув сразу пару долек в рот, она извлекла из необъятного кармана полотняную сумку и принялась пригоршнями бросать в нее фрукты.