Раминар - [14]

   - А как зовут вас? - Оборачиваясь, она наткнулась на молодого, что как раз обходил собранный в кучу у наковальни железный лом. - Ой! Прости. В тесноте да не...

   Девушка запнулась, глядя снизу вверх в красные с белыми ресницами глаза. Нащупав за спиной стену, она опасливо попятилась.

   - Я Халахам, - смуглый, улыбаясь, изобразил поклон.

   Его товарищ выпятил подбородок и расправил плечи, предлагая рассмотреть себя хорошенько. Странная радужка под взглядом Лайлин потемнела, изменив цвет на бордовый.

   - Алестар, - в тихом ответе прозвучал вызов. Затем, решив рубануть с плеча, мужчина сгреб пятерней головную повязку. На спину скользнул и разбился жгут белых с серебристым переливом волос. Айхел шумно выдохнул и заглянул в лицо гостя. Посмурнел.

   - Видел волчат таких. Единожды. Дохлых. Сами белые, как мука, а глазенки розовые. Но людей... А что там, - он ожесточенно махнул рукой. - Заходите. Я не тот человек, чтоб за разницу ненавидеть.

   Дом от кузницы отделяла добротная дубовая дверь. Айхеловы "хоромы" состояли из кухни, куда и ступили сейчас люди, и двух комнат: отцовской и дочериной. Сени завалены были мешками с мукой, пшеном и картошкой. Так что к наружным дверям оставалось пробираться узенькой тропкой, касаясь плечом стены. В доме было чисто и уютно, несмотря на тесноту. На окнах красовались вышитые занавеси. В углах комнаты по стенам вился цветочный орнамент.

   Пока гости осматривались, Лин, уже успев поставить на печь котелок с водой, быстрым шагом прошла в сени за крупой. Айхел отвел постояльцев в свою комнату, принес лохани с водой для умывания, оставляя Халахама с Алестаром располагаться. Сам полез на чердак за сеном для кроватей. Дело спорилось, дом преображался, наполняясь звуками, светом, движением. Когда гости вышли из отведенной им комнаты, посвежевшие и голодные, ноздри их затрепетали от запаха жареного мяса и лука. В центре стола едоков поджидало блюдо с румяными, истекающими соком пичужками вроде лесных голубей, а Лайлин уже рассыпала по тарелкам горячую кашу.

   - Ну, вы явно не от ключинских будете? - пробасил Айхел, когда все четверо уже сидели за столом, набивая животы.

   - Нет. Явно не от них. Хотя в Ключинке бывали.

   - Бродите, - сделал вывод кузнец. Он не любил людей без дома и занятия. Актеры, трубадуры, монахи и разбойники - вот кто шляется по дорогам без дела. За что их любить?

   Халахам кивнул, никак не отреагировав на тон Айхела.

   - Вроде того.... А вы сами откуда?

   - Местные мы.

   - Да? Странно.

   Голубиное крылышко хрустнуло на зубах кузнеца.

   - Что странно?

   - Местные говорят на диалекте, а вы нет.

   Лайлин, не заметив тяжелого отцовского взгляда, принялась охотно разъяснять:

   - Мы раньше жили под Гуном, что на Долгом тракте. Я ходила в школу. Папа держал кузнечную мастерскую. А потом... ну, там...

   - Переехать решили. Осели здесь, - отрезал кузнец, перебив замявшуюся Лин.

   - Давно?

   - Да лет восемь назад. Вы сами тут какими судьбами?

   - О, мы, - Халахам развел плечи, напрягши спину, пока не хрустнули позвонки, - путешествуем. Сейчас идем к Тайре, а дальше по берегу на север. Заглянем в Юрр. А там увидим, куда поведет дорога. Кстати, нам бы задержаться у вас на пару деньков...

   Мужчина запнулся,  увидев невольное движение Айхела. Тот замычал, собираясь с мыслями.

   - На одну ночь я вас пускаю, - сказал он, наконец, - но не больше. Без обид. Так лучше будет. С утра пойдете в Колодцы и устроитесь у кого-нибудь там. Что у нас были, не говорите. Только заслужите дурную славу и испоганите себе торг или там дела какие... Нас не любят здесь.

   - Чем же вы не угодили?

   - Отличаемся, - с видимой неохотой проронил кузнец.

   Гости продолжали смотреть на мастера в ожидании. Убедившись, что отмолчаться не выйдет,  Айхел пояснил:

   - Лайлин целительница. У нее дар от Пресветлого. А олухи эти ведьмой клеймят, - в голосе его сквозила досада, и не понятно было, кому она адресована: "олухам" из деревни или проявившим любопытство постояльцам. - Про всякие травы-муравы я сам ей рассказал, что знаю. А знаю я, прямо скажу, не так уж много. Она ими почти и не пользуется, кроме как на кухне.  Зато, вы бы видели! Только руку вот приложит, где болит - и все проходит. "Как рукой снимет" - это точно про мою Лин придумали! И раны всякие там, и чирьи, и горячку, и простуду - все убирает!

   - Пап, хватит. Перехвалишь, - девушке стало не по себе под цепким взглядом Халахама. Ей показалось, то, что зажглось в его глазах, с простым интересом имело очень мало общего.

   - И давно ты ... м-м... руками болезни снимаешь?

   Щеки Лин вспыхнули, она качнула головой, собираясь с мыслями:

   - Ну, это уже восьмой год получается. Когда мне было одиннадцать, все это и началось.

   - "Все это"?

   - Из Гуна пришлось уехать, после того, как ей пробили ребро брошенным камнем. Ведьму гнали. Мелкие палачи. Жор возьми их души, - Айхел отбросил кость и поставил локти на стол. Кулачищи его сжались до хруста.

   - А что же здесь? Разве иначе?

   - По крайней мере, убивать не идут.

   В беседе наступила тягостная пауза. Кузнец уперся носом в сцепленные замком руки, послышалось сопение. Лин гоняла ложкой по тарелке крупинки каши. Халахам думал о своем. А что касается Алестара, тот даже не пробовал разговорить собеседников. Он вообще был не любитель говорить.