Раковина Девы - [13]

Оказывается, рядом с машиной стояли три старухи, они отшатнулись с испугу в сторону.

Потом мы курили, она, щурясь от дыма, ловила мой взгляд.

Спустя пару месяцев я случайно узнал, что ее муж наполовину армянин, полукровка, но упорно скрывает этот факт.

Хана также избегала тему национализма, хотя в Баку в то время (да и в это тоже) тема национализма царила повсюду, от этого не денешься никуда.

Муж ее был плотный усатый парень с деловитым видом приезжал за ней.

Видно было сразу, он был ущемлен, ущербен, стеснялся заводить новые знакомства, общался лишь со старыми друзьями детства.

Хотя я был негативно настроен против полукровок, тем более армянских, все же однажды я услышал, как он, супруг Ханы, говорил по телефону в офисе, где я оказался совершенно случайно.

Он меня не видел, говорил с Москвой, кричал в трубку.

– Каждый человек, кем бы он ни был, старается напустить на себя такой вид и надеть такую личину, чтобы его приняли за того, кем он хочет казаться; поэтому можно сказать, что общество состоит из одних только личин. Я это знаю, да! Национализм исторически, как идеология определяющейся третьей силой буржуазии, рядом с удачным опытом социализм, выглядит именно инстинктом, то есть проявлением грубой одновременно простой жизни.

Первой цепочкой нервной эволюции, безусловным актом животного мира. Это коррелируется и с философией рынка, где празднуется сильнейший в джунглях.

Короче говоря, национализм – это полено, где одна часть полена говорит другой, что он чурка…

…

Да… тихушник называется. Еще один "страдалец за народ" оживился… Самоотвод не принят!

Где то я читал: начало всех призраков есть то, что мы называем ощущением, ибо нет ни одного понятия в человеческом уме, которое не было бы порождено первоначально, целиком или частично, в органах ощущения. Все остальное есть производное от него.

20. Сабина -

Я ее увидел впервые в мечети, с платком на голове она пришла молиться.

Стрельнув меня большими глазками, отошла прочь, за большое тутовое дерево.

После омовения я спустился вниз, к бугру, это все происходит во дворе мечети, где скопилось много верующих.

Она уже надела очки, они ей подходили. Стояла у больших черных чанов, облокотилась к серому каменному выступу, говорила на мобильнике.

Решительно подойдя к ней, выпалил:

– Девушка, я хочу проверить свой телефон, вы могли бы набрать мой номер? – я виновато улыбнулся.

– Хорошо, скажите номер, – тихо ответила.

Но я чувствую, у нее застыли пятки от ужаса, все внутри похолодело. Она ждала меня.

Вот так мы познакомились, это было конечно не эстетично, но факт.

Стали встречаться.

Как правило, встречи происходили у нее дома. Она распускала длинные волосы, задумчиво смотрела вдаль. Сексапильная, как Венера или Даная.

Однажды в таком вот состоянии я подсел перед ней на коленки.

Она закинула ногу на ногу, аппетитные ножки, я стал массировать пальчики ее ног.

Ее ножки были вкусные, неожиданно для нее я засунул ее ножку себе в рот, стал сосать ее пальчики с ярко лакированными красным цветом ногтями.

Она вздрогнула, с губ ее сорвался едва слышный стон.

Ножки Сабины были как у мадмуазель, нежные, не огрубели, не деформированы, время их не тронуло, Сабине было не 27 лет, а 15.

В процессе общения я понял, что она часто попадала в депрессию, потому и ударилась в религию. Такое ощущение, будто она была изломана судьбой.

Но она была дико сексуальной с аристократической попкой.

Почти всегда я с ней проделывал одни те же манипуляции.

Мы усаживались на диван после чашки крепкого чая, мои ладони скользили по ее попке, захватывая все большую площадь и временами переходя на упругие бедра.

Трусики мешали, я избавил от них девушку, для чего она послушно поочередно приподняла ноги.

Затем дотрагивался до самого сокровенного девичьего тайника. Он был мягким как тесто.

Поглаживая святая святых, я по миллиметру приникал все дальше, мои пальцы, скользя по миниатюрной ложбине, оказывались все глубже в приятном плену.

Потом основной гвоздь любого шоу: я входил в ее жаркую долину любви и проворно забегал по всей ее длине, то пытаясь проникнуть в самые глубины, то выныривая из пучины страсти и надавливая кончиком на взбухшую миниатюрную мягкую сопку.

Потом скидывал с себя остатки одежды, я переворачивал ее на животик, хватал ее за мягкие полушария, мгновенно вонзился в лощину, совсем ненадолго оставленную без ласки.

Не встретил никаких препятствий, словно упал в яму. Пришлось слегка крутить ее внутри любовного грота, чтобы ощутить всю прелесть скольжения по стенкам.

Она тяжело задышала, несколько раз с силой дернулась навстречу мне, словно желая, чтобы ее пронзило насквозь, а потом застонала – нежно и протяжно. Ее голос звучал ангельской музыкой, будто азан моллы, который воспевал молитву.

Живой гейзер начал бурное извержение, а я, плотно прижав к себе девичьи бедра, стиснул зубы, пытаясь сдержать нечленораздельное страстное мычание.

Далее еще лучше.

Мы усаживались за стол, Сабина накрывала на стол всякие пирожные и бублики, горячий чай, мы с ней начинали философствовать.

– Знаешь, Сабина, в религии нет свободного выбора, разве нет?

Искони религия принималась царями и ханами или с помощью меча. Не было свободного выбора. Не (!) было!