Раковина Девы - [14]

– Тебе надо изучать истории религии, а то действительно у тебя будет о ней смутное представление и пустой звук, – запивала она дымящийся чай. – Основа всех религий и священных писаний сводятся к одной лишь великой фразе, написанной в одной из Сур Корана. Она гласит:

"И кто сделал на вес пылинки добра, увидит его,

И кто сделал на вес пылинки зла, увидит его".

Все носит характер бумеранга, все в жизни возвращается.

– Да, глубоко и мудро. Как говорится, кому больше дано – с того и спрос, – сказав это, закурил сигарой.

По комнате прошелся терпкий дым табака.

И вдруг Сабина как бы проснулась, тряхнув головой, понесла длинную тираду.

– Никто не сомневается в той истине, что вещь, находящаяся в состоянии покоя, навсегда остается в этом состоянии, если ничто другое не будет двигать ее; но не так легко соглашаются с тем, что вещь, находящаяся в состоянии движения, всегда будет в движении, если ничто другое не остановит ее, хотя основание в первом и во втором случае одно и то же (а именно, что ни одна вещь не может сама менять свое состояние). Объясняется это тем, что люди судят по себе не только о других людях, но и о всех других вещах, и так как после движения они чувствуют боль и усталость, то полагают, что всякая вещь устает от движения и ищет по собственному влечению отдых; при этом рассуждающие так не спрашивают себя, не есть ли само это желание покоя, которое они в себе находят, лишь другое движение.

Исходя из только что указанных соображений, схоластики говорят, что тяжелые тела падают вниз из стремления к покою и из желания сохранить свою природу в таком месте, которое наиболее пригодно для них, и, таким образом, бессмысленно приписывают неодушевленным вещам стремление и знание того, что пригодно для их сохранения (знание большее, чем то, которым обладает человек).

Раз тело находится в движении, оно будет двигаться (если что-нибудь не помешает этому) вечно, и, что бы ни препятствовало этому движению, оно прекратит его не мгновенно, а лишь в определенный промежуток времени и постепенно.

Подобно тому как мы наблюдаем в воде, что волны продолжают еще катиться долгое время, хотя ветер уже стих, то же самое бывает с тем движением, которое производится во внутренних частях человека, когда он видит наяву, когда ему снится и т. д.

Ибо, после того как объект удален или глаза закрыты, мы все еще удерживаем образ виденной вещи, хотя и более смутно, чем когда мы ее видим. Именно это римляне называют воображением – от образа, полученного при зрении, применяя это слово, хотя и неправильно, ко всем другим ощущениям. Но греки называют это фантазией, что означает призрак и что применимо как к одному, так и к другому ощущению.

Воображение есть поэтому лишь ослабленное ощущение и присуще людям и многим другим живым существам как во сне, так и наяву.

21. Алена

У нее супруг был парализован. Лежал в соседней комнате, ныл, скулил от боли, звал свою женушку – Аленушку, чтоб она принесла ему чаю, а я в это время удовлетворял ее, заменяя его самого в этом деле.

Алена попалась мне в молодости, мне было 24 года, я был голоден на баб, сейчас я на Алену не взглянул бы даже за деньги. Но, что было, было. Я учил ее водить машину, вместе кушали, пили. Встречался у нее же дома. Внутри квартиры Алены царила скромная чистота: истрепавшиеся до нитей основы паласа и традиционная кружевная занавесочка на телевизоре из середины прошлого века.

Теперь о самой Алене.

Высокая русская баба, типичная русачка, голубые глаза, песочно-светлые пряди рассыпались блестящей волной по голым плечам, окутав ее почти до пояса.

Жемчужно – серые чулочки, длинноногая, крепкие стоячие грудки выбросили вверх красные, как октябрьские флажки, соски.

Очень редкие и светлые завитки на лобке, садилась на диван, аккуратно освобождалась от колготок, сбрасывала их на палас, через пару секунд туда следовали ее белые трусики.

Когда я входил в нее своим твердокаменным органом, глаза у нее округлялись, расширялись, как лепестки тюльпана, лицо горело как факел, член медленно скользил в ее ложбине.

– Уф! Уф-ф-ф! – кричала она.

При каждом смачном ударе моего живота о лобок Алены, ее мягкие груди упруго покачивались, а соски терлись о грубый ворс моей груди.

Ее растрепанные волосы обрамляли личико воздушным каскадом светлых, искрящихся в свете люстры волос.

Мы молчали, в тишине комнаты слышались только шлепки плоти о плоть, хриплое дыхание и влажные звуки, когда мой член с размаху полностью выходил из нее.

Я вынимал во время, она этого сама хотела, боялась залететь, бурный фонтан кипящей белой лавы вырывался из ярко-пурпурной головки моего твердого, как сталь, пениса.

В общем, и так далее.

Потом сидим за столиком, кушаем борщ, который она приготовила, рассуждаем о политике. Она говорила о политике чинно и степенно, выходило трогательно.

– Ален, как думаешь, революция возможна в Азербайджане?

– …М-мм, не думаю. Любые изменения, любые революции несут только ухудшение, – промычала с набитым ртом, хлебая борщ. – Ведь согласись, азербайджанцы во многом обязаны русским…

– Ага, своим старшим братьям…, -хихикнул я.

– Да нет, русские несчастный народ. Да, несчастный! Вот муж мой казах, ты знаешь это. И что же, кто травоядный: казах или русский?